DOI 10.52390/20715870_2023_4_3 EDN GKANED УДК 343.45 ББК 67.408

Аннотация. В статье предлагается понимать термин «интимные изображения», используемый в судебной практике, как обобщающий для эротических и порнографических изображений и уточняется, что он используется преимущественно в судебной практике по ст. 137 УК РФ. Для оценки распространения интимных изображений по совокупности ст. 137, 242 УК РФ обосновывается необходимость доказывания посягательства именно на общественную нравственность, а не только на личную тайну потерпевшего, даже если экспертами материал был признан порнографическим. Сделан, в частности, вывод о том, что, поскольку критерии, которыми руководствуются судебные эксперты-искусствоведы при анализе материалов, весьма разнообразны и, как правило, присутствуют не в совокупности, ситуации, когда лицо путем распространения интимного изображения лица нарушает его частную жизнь, требуют особо взвешенной квалификации. Из анализа материалов уголовных дел видно, что предмет преступления, предусмотренного ст. 137 УК РФ, – изображения, которые появляются не в результате целенаправленного изготовления порнографических материалов, а в рамках межличностного общения, ввиду чего в таких материалах зачастую отсутствуют признаки обезличенности, отождествления запечатленного лица исключительно с представителем его пола или исключительной цели сексуального возбуждения, то есть тех критериев, по наличию которых многие исследователи определяют порнографию.

Ключевые слова: интимное изображение; личная тайна; порнография; эротика; распространение.

ALEKSEEVA Tatiana Sergeevna, Postgraduate Student of the Law Faculty of Lomonosov Moscow State University, Lawyer at the Analytical Center of Criminal Law and Criminology, LLC (alexeyevatatiana@mail.ru)

Intimate images of a person as the subject of breach of privacy

Abstract. The article suggests to understand the term of «intimate images» as the general one for both erotic and pornographic images, and specifies that it is used primarily in judicial practice under Art. 137 of the Criminal Code of the Russian Federation. For the purpose of evaluation of dissemination of intimate images under Art. 137 in conjunction with Art. 242 of the Criminal Code of the Russian Federation, the necessity is substantiated to prove the deliberate infringement on public morality, not only on the victim’s privacy, even in case the material has been found pornographic by the experts. In particular, it has been concluded that, since the criteria used by forensic art experts in the analysis of materials are very diverse and, as a rule, are not present in their totality, the situations where a person, by disseminating an intimate image of an individual, interferes with his private life, require particularly balanced qualification. From the analysis of the materials of criminal cases it can be seen that the subject of the crime under Art. 137 of the Criminal Code of the Russian Federation is the images that appear not as a result of deliberate production of pornographic materials, but as a part of interpersonal communication, thereby lacking the signs of depersonalization, identification of the captured person exclusively with a representative of his gender or the exclusive purpose of sexual arousal, i.e., the criteria by which many researchers define pornography.

Keywords: intimate image; personal secret; pornography; erotica; dissemination.

Эротические и порнографические изображения

Изображения человека являются признаком ряда составов в УК РФ, хотя прямо термин «изображение» использован только в диспозиции нормы о незаконном обороте материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних (ст. 242.1 УК РФ). Применительно к изображению как предмету преступления разграничение порнографии и эротики особенно важно.

Судебная практика использует и другой термин: «интимный» – для описания изображений, составляющих личную тайну лица, при квалификации уголовно наказуемого нарушения неприкосновенности частной жизни (ст. 137 УК РФ). Если же вменяется только незаконный оборот порнографических материалов, признак «интимный» используется для описания предмета преступления крайне редко¹.

Вопрос о разграничении обсуждаемых понятий не возникает в ряде стран ввиду их объединения. Например, при описании законодательства Эстонии Р. Б. Осокин указывает, что в данном правопорядке криминализован оборот не только порнографической продукции с изображениями несовершеннолетних, но и эротической². При этом для их обобщения автор использует категорию «продукция сексуального характера»³, ⁴.

Оценка распространяемых материалов как порнографических также имеет первостепенное значение для квалификации бесконтактных развратных действий (они часто сопряжены с распространением порнографических материалов; например, Е. А. Миллерова приводит две группы случаев сопряженности – использование порнографии как средство совершения развратных действий и развратные действия как материал для изготовления порнографической продукции⁵). В доктрине критикуется такое понимание: так, А. А. Бимбинов считает некорректным включение в бесконтактные развратные действия демонстрацию только порнографических материалов, предлагая относить к ним также демонстрацию эротики (выделено мной. – Т. А.), но термин «интимные» не использует⁶, ⁷. Описание изображения как «интимного» иногда встречается в практике и по данной категории дел.

Например, рассматривая жалобу на решение Комиссии по делам несовершеннолетних, суд сослался на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ч. 1 ст. 135 УК РФ, в котором указывалось в том числе на то, что фотографии «интимного характера» были признаны изображениями не порнографического содержания (наряду с тем, что лицо не достигло возраста привлечения к уголовной ответственности по данной статье – 18 лет). С учетом того, что несовершеннолетним лицом не было совершено никакого преступления или иного правонарушения, решение Комиссии о применении мер воздействия было отменено⁸.

Примечательно, что по делу в качестве специалиста был привлечен врач-сексопатолог, тогда как обычно по делам данной категории назначается искусствоведческая экспертиза и установление того, является материал эротическим или порнографическим, основывается на заключении эксперта. О. С. Капинус и В. Н. Додонов при описании понятия порнографии приводят позицию Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР, сформулированную в 1989 г.: для отнесения видеофильма к порнографии необходимо проведение искусствоведческой экспертизы, привлечение специалиста в области киноискусства⁹.

Однако единоличное участие эксперта-искусствоведа исследователями критикуется в связи с потребностью в комплексных знаниях «в области искусства, психологии, сексологии и судебной медицины»¹⁰; иногда указывается на обязательное проведение «психолого-искусствоведческой экспертизы»¹¹ или на то, что «достаточно специальных знаний искусствоведа и сексолога»¹².

Соответствующая оценка в ряде судебных решений дана со ссылкой на положения Федерального закона от 29 декабря 2010 г. № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»¹³, на этот же закон указывается в доктрине¹⁴. Однако необходимо учитывать, что в нем информация порнографического характера определена широко, посредством указания на натуралистические изображения или описания половых органов или действий сексуального характера¹⁵. Примечания к ст. 242.1, 242.2 УК РФ, как указывается рядом исследователей со ссылкой в том числе на п. 1 примечаний к ст. 242.1 УК РФ, также не решают проблемы определения порнографии для ст. 242 УК РФ¹⁶. Указывается на то, что «детская» порнография – более широкое понятие, чем «взрослая»¹⁷, что примечания сформулированы таким образом, что любое эротическое изображение несовершеннолетнего для целей специальных норм будет признано порнографическим¹⁸.

Не останавливаясь на аспекте изображений несовершеннолетних, стоит все же отметить, что эксперты в своей практике выработали более узкие критерии для разграничения эротики и порнографии. Критерии поддерживаются судами, которые кладут экспертные заключения в основу приговоров, однако конкретные признаки не всегда уточняются в приговорах и могут иметь различия в деталях.

Подробное описание результатов психолого-сексолого-искусствоведческой экспертизы приведено, например, в решении Элистинского городского суда Республики Калмыкия¹⁹. Из него следует, что часть признаков связана с особенностями акта, зафиксированного на изображениях (противоестественный половый акт, пропаганда сексуальных девиаций). Обезличенность, отождествление персонажа с символом его пола – иные содержательные критерии, в дополнение к которым – техническая специфика сбора или создания таких изображений (крупный план, прямой ракурс и проч.) и особая целевая направленность (отсутствие художественной ценности, научной цели, самоцель – изображение физиологии, что «дегуманизирует человека и эротику»).

Многие признаки демонстрируют относительную устойчивость: приведенное решение принято в 2021 г., а эти признаки отражены и в значительно более ранних актах. Например, в обзоре Кемеровского областного суда 2005 г. прямо воспроизведено указание на то, что порнография «лишает секс духа, обкрадывает его, дегуманизирует и человека, и эротику».

Указан и ряд все тех же сущностных признаков порнографии: противопоставляются эротика как целостное искусство и порнография как материалы, на которых зафиксированы обезличенные сексуальные отношения; говорится о такой исключительной цели порнографии, как сексуальное возбуждение, а также о «спекулировании» элементами новизны (примеры включают не только саму по себе откровенную демонстрацию полового акта или половых органов, но и такой вид отношений, как групповой секс, – этот признак «новизны» частично пересекается с сексуальными девиациями, поименованными в решении Элистинского городского суда)²⁰.

Такие критерии основаны на результатах исследований в неправовых областях знания: например, они почти дословно повторяют те признаки, которые И. С. Кон в своей работе по сексологии перечисляет в качестве «общих принципов», сформулированных философами и искусствоведами для разграничения эротики и порнографии²¹. На них же (правда, из более ранней работы И. С. Кона) ссылаются многие правоведы для описания «положений современной эстетики»²², характеристики, которую дают сексологи²³. Однако сам И. С. Кон указывал на то, что пристойность или непристойность материала предопределена культурой и стадией развития человека, и «никакого научного (и вообще четкого) определения понятие «порнография» не имеет и иметь не может»²⁴.

М. М. Зазирная со ссылкой на то, что все «общие принципы», описанные И. С. Коном и используемые искусствоведами и некоторыми судами, относятся к такому признаку порнографии, как «вульгарность», предлагает их упростить – взамен вульгарности она предлагает критерий «отсутствия проблематики и узости тематики»²⁵.

Однако, во-первых, некоторые из названных параметров описаны М. М. Зазирной в качестве самостоятельных признаков, наличие которых она поддерживает и обосновывает («натурализм и детальность изображения (описания)», «направленность на сексуальное возбуждение» как единственная цель порнографии²⁶, при этом последний признак вовсе не универсален: некоторыми исследователями он толкуется не как цель материала, а как цель создания материала и на этом основании критикуется²⁷). Во-вторых, в целом предлагаемый М. М. Зазирной подход предполагает исключение из порнографии большого количества материалов (в частности, «изображений половых органов вне совершения действий сексуального характера», даже если изображенные органы – в возбужденном состоянии²⁸). Судебная практика на данный момент не поддерживает такое ограничение, как и доктрина²⁹; а ведь в случаях изображения только половых органов проблематику и тематику еще сложнее определять, чем при фиксации действий сексуального характера.

Поэтому отказываться от установления названных выше признаков все же не следует. Анализ и оценка материала производятся в целом, и нет ни обязанности, ни необходимости устанавливать все критерии в каждом конкретном случае, однако они все же отражают – прямо или косвенно – объект, на который совершается посягательство, а именно общественную нравственность. Для причинения вреда данному объекту требуется специфика как содержания, так и формы материала.

Интимные изображения

Проблема характеристики изображения не сводится только к порнографии и эротике: когда вменяется совокупность ст. 137, 242, 242.1 и (или) 242.2 УК РФ, в судебных решениях для описания предмета преступления появляется признак «интимный». Такой термин, очевидно, используется для указания на отнесение изображения к личной тайне. В отличие от порнографии, «интимность» устанавливается судом без привлечения экспертов и может быть наполнена разным содержанием. При этом «интимными» могут быть не только фото- и видеоматериалы, но и услуги³⁰, жизнь³¹, сведения³², отношения³³.

Например, в одном из судебных решений фотографии потерпевшей в нижнем белье и чулках названы изображениями «полуобнаженного тела», «интимными фотографиями потерпевшей» (квалификация распространения материалов дана по ч. 1 ст. 137 УК РФ), а видеозапись акта ее мастурбации, содержащая натуралистические подробности, включая обнаженные половые органы, – «видеороликом порнографического характера» (распространение таких материалов квалифицировано по ч. 1 ст. 137, п. «б» ч. 3 ст. 242 УК РФ)³⁴. Тем самым в решении противопоставлены интимные изображения и порнографические, хотя обоснование этого не приведено.

Тем не менее в иной, не связанной со ст. 137 УК РФ, судебной практике признак «интимный» широко используется как синоним «сексуального» или «полового»³⁵. В таком случае противопоставление порнографических и интимных изображений противоречит общеупотребительному смыслу слова «интимный».

С другой стороны, личную тайну могут составлять не только изображения лица в полностью обнаженном виде, но и частично обнаженные, и для квалификации по ст. 137 УК РФ не требуется фото-, аудио- или видеофиксация интимных отношений с кем-либо. Поэтому наиболее точное толкование характеристики «интимный» – рассмотрение его в качестве общего понятия, которое связано с определенными частями тела человека как полностью, так и частично обнаженными (оценка конкретной степени обнажения может быть произведена судом с учетом всех фактических обстоятельств, включая обстановку и вид одежды: например, в одном из дел обвиняемая пыталась доказать, что потерпевшая была одета в купальник, но судом было установлено, что на видео была в нижнем белье; впрочем, описание «интимный» суд не использовал)³⁶.

Какие части тела могут быть названы интимными?

Определенная связь с половыми отношениями присутствует, но она не дает точного понимания «интимности». Можно было бы предположить, что в первую очередь интимные области – это наружные половые органы (гениталии): половой член и мошонка у мужчин, клитор и половые губы у женщин³⁷. Между тем есть разница между половой системой и репродуктивной. Например, молочные железы – производные потовых желез – часто описываются в литературе по анатомии сразу после половых органов³⁸, но в целом женская грудь к половым органам не относится. Она включена в репродуктивную систему человека³⁹, пусть иногда и отмечается, что «функционально связана» с половыми органами⁴⁰.

Но и связь с репродуктивной, а не только половой, системой не всегда тождественна органам и частям тела, участвующим в половом акте: это подтверждают как половые контакты per os и per anum, так и в целом многообразие эрогенных зон. Более того, в одних культурах отсутствует интерес к конкретным участкам тела, рассматриваемым как сексуальные в других (на это указывает, например, И.С. Кон применительно к женской груди⁴¹).

Перечисленное дает основания утверждать, что «интимный» – вовсе не сексуальная или половая характеристика, а социально-культурный признак: он указывает на те части тела, которые в конкретном обществе принято скрывать под одеждой (речь идет именно о некой социальной норме, а не о том, что все члены данного общества ее непременно соблюдают).

С учетом этого к интимным областям тела в соответствии с российской культурной традицией следует относить не только промежность (в которой находятся как наружные половые органы, так и анальное отверстие⁴², ⁴³), но и лобок, ягодицы и женскую грудь. Практика это отражает: например, в одном из судебных решений в качестве «фото и видео интимного характера» описаны материалы с изображениями не только мужского полового органа, но и обнаженных ягодиц⁴⁴. Интересны в этом отношении также правила о том, какие части тела должны быть закрыты одеждой у спортсменов: например, у танцоров – область груди, паховая область и область таза ниже поясницы⁴⁵, у представителей акробатического рок-н-ролла – ягодицы, бюст, лонная область⁴⁶.

При таком понимании порнографические материалы могут быть лишь одной из составляющих более общей категории – изображений интимного характера.

Выше приводился пример изображений «полуобнаженного тела», в другом деле предметом преступления стали «фотографии с изображениями потерпевшей… в обнаженном виде». Суд дал им такую оценку: «…фотографиями интимного характера… в том числе порнографического содержания»⁴⁷ (выделено мной. – Т. А.). Еще в одном решении указывается на то, что «видео интимного характера… было признано порнографическим материалом»⁴⁸, т. е. порнографические материалы также толкуются только как одна из категорий материалов интимного характера.

В решениях по уголовным делам редко используется слово «эротика» и производные от соответствующего корня прилагательные; это объясняется тем, что понятие эротики связано с культурой, искусством⁴⁹, а потому оно важно в первую очередь для случаев, когда вменяется незаконный оборот порнографической продукции и важно отграничить произведение искусства от порнографии. «Интимность» же, напротив, связи с искусством не имеет, а потому может быть использована в качестве общего термина и для эротики, и для порнографии.

Таким образом, интимные изображения – признак ряда составов, включая как ст. 137 УК РФ, так и ст. 135, 242, 242.1, 242.2 УК РФ, который содержит в том числе изображения эротического и порнографического характера.

Подходы судов к квалификации распространения интимных изображений

Распространение интимных изображений лица, если оно совершено против его согласия и в отсутствие иных законных оснований, подлежит квалификации по ст. 137 УК РФ. Между тем при уголовно-правовой оценке такого деяния также необходимо решить вопрос о вменении незаконного оборота порнографической продукции. В правоприменительной практике выражены три подхода к квалификации.

Первый из них – вменение только ст. 137 УК РФ. Так, по ст. 137 УК РФ без совокупности со ст. 242 УК РФ квалифицировано распространение «фотографии потерпевшей в обнаженном виде»⁵⁰, размещение фотографий, составляющих личную тайну, на фейковых страницах в социальных сетях⁵¹, демонстрация нескольким людям «интимного фотоизображения, включающего демонстрацию половых органов»⁵², размещение в социальной сети «фотографий в обнаженном виде и в момент интимной близости»⁵³, выкладывание на странице социальной сети фотографий «эротического содержания»⁵⁴, распространение видеозаписей «интимного содержания, в том числе с изображением обнаженных тел… и совершаемых ими действий сексуального характера»⁵⁵.

Причину такого подхода сложно определить, поскольку в приговорах наличие какой-либо уголовно-правовой оценки незаконного оборота порнографии никак не отражено. При этом в приведенных примерах присутствуют признаки состава распространения порнографических материалов (в частности, изображения половых органов и действий сексуального характера). Можно предположить, что по результатам искусствоведческой экспертизы они могли бы быть отнесены к порнографическим материалам, в таком случае от такой квалификации отказались либо по результатам экспертизы, либо без проведения таковой (не исключен также вариант, что лицо, в производстве которого находилось дело, не оценивало обстоятельства дела с точки зрения распространения порнографических материалов).

Второй подход судов подразумевает вменение ст. 242 УК РФ наряду со ст. 137 УК РФ в силу отнесения распространенных материалов к порнографии. В данном подходе большое значение имеет судебная экспертиза, вменение ст. 242 УК РФ осуществляется фактически на ее основе, но без дополнительной аргументации суда.

Например, М.О. признана виновной в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 137 и п. «б» ч. 3 ст. 242 УК РФ, поскольку отправила видео интимного характера с участием супруга и его любовницы нескольким знакомым последней, разместив его предварительно в фейковом аккаунте социальной сети. На фейковой странице было размещено также предложение сексуальных услуг⁵⁶. Видео было получено обвиняемой из общего с мужем облачного хранилища файлов. В определении суда кассационной инстанции уточняется, что, во-первых, действия интимного характера на видео – личная тайна потерпевшей и, во-вторых, «видео интимного характера» признано порнографическим материалом, а его размещение на фейковой странице и отправка другим лицам – распространением и публичной демонстрацией с использованием сети Интернет⁵⁷.

Аналогичная квалификация дана распространению в Интернете фотоснимков потерпевшей, полученных обвиняемым в период их близких отношений. В решении суда снимки описываются как «фотографии интимного и порнографического характера», при этом к последним, по результатам искусствоведческой экспертизы, из четырех фотографий отнесена одна⁵⁸.

В последнем примере обоснованность вменения совокупности ч. 1 ст. 137 и п. «б» ч. 3 ст. 242 УК РФ вызывает сомнения: обвиняемый размещал четыре фотографии интимного характера и, очевидно, имел умысел на нарушение личной тайны потерпевшей, однако осознавал ли он, что одна из фотографий экспертами будет отнесена к порнографическим материалам, и желал ли причинить вред именно общественной нравственности?

На то, что обвиняемый должен осознавать общественную опасность своих действий, «включая характер распространяемой, рекламируемой или демонстрируемой информации», обращает внимание Пленум Верховного Суда РФ⁵⁹. Поэтому следует поддержать суды, которые для квалификации действий по ст. 242 УК РФ с опорой на фактические обстоятельства подробно обосновывают намерение лица причинить вред именно общественной нравственности, а не только конституционному праву на неприкосновенность частной жизни.

Собственно, наличие подобной аргументации при вменении совокупности обсуждаемых составов можно определить как третий подход судов к квалификации распространения интимных изображений.

Например, в одном из таких решений внимание обращено на такие фактические обстоятельства: размещение в сообществе («секс в Курске») в социальной сети нескольких фото- и видеоматериалов, изображающих оральные половые акты с потерпевшей и сопровождающихся специфичными названиями, например: «Аня с ленина 996 кто был откликнитесь есть инфа». Суд подчеркивает, что обвиняемый действовал с целью посягательства на основы общественной нравственности в сфере сексуальных отношений, а содержание размещенных материалов – «циничное, глубоко противоречащее нравственным нормам, правилам поведения в обществе», способное сформировать циничное и безнравственное отношение к сексуальной жизни⁶⁰.

Обоснование, пусть и более лаконичное, дано и в другом примере: распространение фотографии обнаженной любовницы сожителя повлекло вменение ч. 1 ст. 137, п. «б» ч. 3 ст. 242 УК РФ. Фотография описана судом как содержащая грубое натуралистичное изображение женских половых органов, а умысел обвиняемой – как намерение создать «извращенное и циничное представление об интимной жизни между полами, вызвать нездоровое возбуждение половых инстинктов»⁶¹.

Поскольку критерии, которыми руководствуются судебные эксперты-искусствоведы при анализе материалов, весьма разнообразны и, как правило, присутствуют не в совокупности, ситуации, когда лицо путем распространения интимного изображения лица нарушает его частную жизнь, требуют особо взвешенной квалификации. Из анализа материалов уголовных дел видно, что предмет преступления, предусмотренного ст. 137 УК РФ, – изображения, которые появляются не в результате целенаправленного изготовления порнографических материалов, а в рамках межличностного общения, ввиду чего в таких материалах зачастую отсутствуют признаки обезличенности, отождествления запечатленного лица исключительно с представителем его пола или исключительной цели сексуального возбуждения, т. е. тех критериев, по наличию которых многие исследователи определяют порнографию.

Между тем вменение ст. 242 УК РФ предполагает необходимость установления умысла именно на причинение вреда общественной нравственности.

Библиографический список

Анатомия и физиология человека: Большой атлас. Справочное издание / пер. с испан. – М., 2007.


Бакина С. Ю. Эротизм в хореографическом искусстве. Исторический и современный аспект. Дис. на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. – СПб., 2007.


Бимбинов А. Развратные действия: контактные и бесконтактные формы // Уголовное право. – 2015. – № 2.


Валентонис А. Понятие порнографии в российском уголовном праве // Уголовное право. – 2008. – № 6.


Донченко А. Г. Понятие порнографии в российском уголовном праве // Известия вузов. Правоведение. – 2011. – № 2.


Зазирная М. М. Преступления в сфере оборота порнографических материалов и предметов: Дис. … канд. юрид. наук. – М., 2016.


Иванова А. А., Холопова Е. Н. Актуальные проблемы использования специальных знаний при оценке материалов и предметов порнографического характера // Эксперт-криминалист. – 2011. – № 2.


Ильин Н. Н. Судебно-искусствоведческая экспертиза при расследовании изготовления и оборота материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних // Российский следователь. – 2020. – № 10.


Капинус О. С., Додонов В. Н. Ответственность за порнографию в современном уголовном праве // Право и политика. – 2006. – № 12.


Кон И. С. Сексология: Учебное пособие. – М., 2004.


Кондрашова Т. В. Развратные и иные действия сексуального характера: понятие и соотношение // Российский юридический журнал. – 2020. – № 1.


Макаров А. В., Жукова М. В. Актуальные проблемы уголовной ответственности за изготовление с целью распространения порнографических материалов с изображением несовершеннолетних // Российский следователь. – 2017. – № 15.


Миллерова Е. О некоторых проблемах квалификации развратных действий, сопряженных с изготовлением и распространением порнографических материалов // Уголовное право. – 2015. – № 2.


Осокин Р. Б. Теоретико-правовые основы уголовной ответственности за преступления против общественной нравственности: Дис. … докт. юрид. наук. – М., 2014.


Привес М. Г., Лысенков Н. К., Бушкович В. И. Анатомия человека. – 9-е изд., перераб. и доп. / Под ред. М.Г. Привеса. – М., 1985.


Савельев А. И. Научно-практический постатейный комментарий к Федеральному закону «О персональных данных». – 2-е изд., перераб. и доп. – М., 2021.


Самойлов Н. Н. Анатомия, физиология и патология репродуктивной системы. – Брянск, 2008.


Татаринов В. Г. Учебник анатомии и физиологии человека. – М., 1954.


Филиппов П. А. Преступления против здоровья населения и общественной нравственности. – М., 2022.


Шарапов Р. Квалификация преступлений, связанных с незаконным оборотом порнографических материалов и предметов // Законность. – 2021. – № 8.


Шишков С. Н., Полубинская С. В. Проблемы установления признаков состава преступления с использованием специальных знаний // Уголовное право. – 2018. – № 5.

Ссылка для цитирования статьи:

Алексеева Т. С. Интимные изображения человека как предмет нарушения неприкосновенности частной жизни // Уголовное право. 2023. № 4. С. 3–13.


Cтатья поступила в редакцию 02.11.2022, принята к публикации 27.03.2023.