DOI 10.52390/20715870_2022_1_3; УДК 343.35; ББК 67.408.1

Аннотация. В статье исследуется уголовно-правовой статус имущества, приобретенного должностным лицом в результате незаконного участия в предпринимательской деятельности. Обосновывается, что имущество следует признавать приобретенным преступным путем, не только если его получение характеризует объективную сторону совершенного посягательства, но и в случае, когда извлечение материальной выгоды выступило фактическим результатом преступления. С учетом незаконности как осуществляемой должностным лицом вопреки запрету предпринимательской деятельности, так и оказываемого покровительства «своей» коммерческой организации аргументируется характеристика такого имущества как коррупционного дохода. Предлагается признавать имущество, приобретенное в результате преступления, предусмотренного ст. 289 УК РФ, в качестве предмета криминальной легализации (ст. 174 или ст. 174.1 УК РФ), а также внести изменения в п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ для создания предпосылок его конфискации.

Ключевые слова: незаконное участие в предпринимательской деятельности; легализация имущества, приобретенного преступным путем; корыстный мотив; злоупотребление должностными полномочиями; превышение должностных полномочий; извлечение имущества из незаконного поведения.

Borkov Victor Nikolaevich, Head of the Department of Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia, Doctor of Laws, Associate Professor (borkovv@mail.ru)

On the criminal law status of the property acquired as a result of illegal participation in entrepreneurial activity (Art. 289 of the Criminal Code of the Russian Federation)

Abstract. The article examines the criminal law status of the property acquired by an official as a result of his illegal participation in entrepreneurial activity. It is substantiated that property should be recognized as the one acquired by criminal means not only if its receipt characterizes the objective side of the committed encroachment, but also in the case when the extraction of material benefit constitutes the actual result of the crime. Taking into account the illegality of both the entrepreneurial activity carried out by an official in spite of the prohibition, and the protection provided to «his» commercial organization, the characterization of such property as corruption-related income is argued. It is proposed to recognize the property, acquired as a result of a crime under Art. 289 of the Criminal Code of the Russian Federation, to be a subject of criminal legalization (Art. 174 or Art. 174.1 of the Criminal Code of the Russian Federation), together with making amendments to paragraph «a» of Part 1 of Art. 104.1 of the Criminal Code of the Russian Federation, creating the prerequisites for its confiscation.

Keywords: illegal participation in entrepreneurial activity; legalization of property acquired by criminal means; ulterior motive; abuse of office; excess of powers; extraction of property from illegal conduct.

Опасность коррупции состоит не только в прямом расхищении бюджетных средств, но и в ограничении конкуренции, невыполнении государством своих надзорных функций, в нарушении прав потребителей и контрагентов. Любое коррупционное объединение предпринимателей с должностными лицами, предающими публичные интересы, направлено на извлечение незаконной имущественной выгоды или избавление от надлежащих материальных затрат. Корыстно мотивированная связь бизнеса и власти может быть разовой, эпизодической, а также иметь устойчивый характер. Результаты коррупционной деятельности различны, в качестве таковых могут выступать полученная взятка, часть прибыли или фиксированное денежное содержание от коммерческой организации, в деятельности которой государственный служащий незаконно участвует. Уголовно-правовой интерес состоит в признании любой материальной выгоды, полученной должностным лицом вследствие преступного использования своего служебного положения, в качестве приобретенной в результате совершения преступления.

Подобный подход создает предпосылки для повышения эффективности борьбы с коррупцией. Признание коррупционного дохода, имеющего криминальное происхождение, имуществом, приобретенным в результате совершения преступления, предполагает квалификацию совершения с ним финансовых операций или других сделок по ст. 174, 174.1 УК РФ. Данное обстоятельство являлось бы серьезным аргументом позиции, в соответствии с которой существование уголовной ответственности за легализацию денежных средств, приобретенных в результате совершения преступления, снижает целесообразность криминализации в России незаконного обогащения (ст. 20 Конвенции ООН против коррупции)¹.

Очевидным результатом преступления является полученная должностным лицом взятка. Сложнее на данный вопрос ответить в ситуации, когда, например, заместитель главного врача больницы, злоупотребляя своими полномочиями из корыстной заинтересованности (ст. 285 УК РФ), не организовывает закупку за счет средств бюджета необходимых имплантов, вследствие чего больным приходится приобретать их в коммерческой организации, учредителем которой является его супруга. Требует прояснения и вопрос о юридической природе материальной выгоды, извлекаемой должностным лицом в результате незаконного участия в предпринимательской деятельности (ст. 289 УК РФ).

Статья 289 УК РФ предусматривает ответственность за учреждение должностным лицом организации, осуществляющей предпринимательскую деятельность, либо участие в управлении такой организацией лично или через доверенное лицо вопреки запрету, установленному законом, если эти деяния связаны с предоставлением такой организации льгот и преимуществ или с покровительством в иной форме. Норма направлена на пресечение незаконной связи власти и бизнеса. Основу регулирования соответствующих правоотношений составляют пп. 3 и 3.1 ч. 1 ст. 17 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации», запрещающие служащему участвовать в управлении коммерческой организацией, а также заниматься предпринимательской деятельностью лично или через доверенных лиц.

Предпринимательская деятельность осуществляется с целью систематического извлечения прибыли (п. 1 ст. 2 ГК РФ), что предполагает наличие корыстного мотива и у должностного лица, незаконно в ней участвующего. Вместе с тем, с точки зрения П.С. Яни, получение лицом, совершающим преступление, предусмотренное ст. 289 УК РФ, дохода (прибыли, дивидендов) от деятельности юридического лица, в управлении которого оно участвовало, вопреки законодательному запрету, не может рассматриваться в качестве предмета посягательства, описанного в ст. 174.1 УК РФ. «Законно полученному коммерческой организацией от ее предпринимательской деятельности доходу, – пишет П. С. Яни, – пусть потом – за пределами состава преступления, предусмотренного ст. 289 УК РФ, – и распределенному в том числе в пользу фактического либо юридического бенефициара, виновного в незаконном участии в названной предпринимательской деятельности, не может быть придан статус имущества, приобретенного лицом в результате совершения им преступления»².

В исследуемом аспекте интересно апелляционное постановление Московского городского суда, принятое в связи с продлением срока ареста на имущество, по делу (в числе прочих) А., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159 УК РФ, ч. 1 ст. 210 УК РФ, пп. «а», «б» ч. 4 ст. 174.1 УК РФ, ст. 289 УК РФ, пп. «а», «б» ч. 4 ст. 174.1 УК РФ, ч. 4 ст. 204 УК РФ. «В апелляционной жалобе адвокат Шило А. В. в интересах Компании «*» («*»)… считает постановление суда незаконным, подлежащим отмене по следующим основаниям. За счет денежных средств, которые, по версии следствия, получены преступным путем, не могут удовлетворяться гражданские иски потерпевших. Статья 289 УК РФ не является преступлением, за которое в соответствии с ч. 1 ст. 104.1 УК РФ возможно применение конфискации имущества. Инкриминируемая обвиняемому ст. 174.1 УК РФ предполагает возможность конфискации имущества. Однако арестованные денежные средства на счетах Компаний получены в качестве оплаты за продажу акций ОАО «*». Договоры купли-продажи акций не оспариваются сторонами и не признаны недействительными. Сам факт осуществления сделки и получения денежных средств рассматривается следствием в качестве преступного именно с позиции ст. 289 УК РФ, в которой речь идет о незаконном участии в предпринимательской деятельности, законность осуществления самой деятельности под сомнение не ставится. Применительно к сделке с акциями ОАО «*» в феврале 2018 года в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого не содержится выводов, в чем конкретно состоял протекционизм обвиняемого в качестве министра и какие преференции получили от этого Компании. Компании являлись законными собственниками акций и могли свободно распоряжаться ими. Само следствие в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого указывает, что акции ОАО «***» принадлежали обвиняемому до назначения на государственную должность. Диспозиция ст. 174.1 УК РФ не включает уголовную составляющую в предшествующем получении этих денежных средств, а ограничивается лишь последующими финансовыми операциями с этими денежными средствами. Юридическая оценка действий обвиняемого, которая дается следствием, не охватывает законность договоров купли-продажи акций. Следовательно, сам факт получения денежных средств от АО «*» в лице управляющей компании ООО «*» и АО «*» по купле-продаже не может рассматриваться в качестве уголовно наказуемого деяния. По смыслу ст. 104.1–104.3 УК РФ конфискация денежных средств и имущества взамен предмета, подлежащего конфискации, возможна только в отношении того имущества, которое принадлежит обвиняемому, а не другим лицам. Покупатели акций АО «*» в лице компании ООО «*» не знали и не могли знать о претензиях следствия к обвиняемому, а поэтому являются добросовестными приобретателями. Более того, претензии вовсе не касаются самой сделки. Арестованные денежные средства не могут быть конфискованы, арест указанных денежных средств не может обеспечивать приговор в части предполагаемой конфискации имущества…»³.

Суд апелляционной инстанции не усмотрел оснований для отмены ранее принятого постановления. Среди приведенных доводов обратим внимание на следующий: «Судом первой инстанции установлено, что А. обвиняется в совершении преступлений, в том числе предусмотренных ч. 4 ст. 159 УК РФ и ч. 4 ст. 210 УК РФ, санкции которых имеют дополнительное наказание в виде штрафа в размере соответственно до одного миллиона рублей и до пяти миллионов рублей. При этом согласно ст. 104.1 УК РФ деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате совершения преступлений, подлежат конфискации на основании обвинительного приговора»⁴. Таким образом, суд не дал однозначного ответа на вопрос о юридической природе дохода должностного лица от незаконного участия в предпринимательской деятельности, отметив, что виновным кроме незаконного участия в предпринимательской деятельности были совершены другие преступления, предполагающие наказание в виде крупных штрафов и конфискацию имущества.

Действительно, в тексте ст. 289 УК РФ отсутствует указание на получение должностным лицом прибыли от своего незаконного участия в предпринимательской деятельности. Между тем в соответствии с указанием Генпрокуратуры РФ № 738/11, МВД России № 3 от 25 декабря 2020 г.⁵ посягательство, предусмотренное ст. 289 УК РФ, относится к преступлениям коррупционной направленности «без дополнительных условий», что предполагает «обязательное наличие у субъекта корыстного мотива (деяние связано с получением им имущественных прав и выгод для себя или для третьих лиц)». Верховный Суд РФ верно обратил «…внимание судов на то, что предметом преступлений, предусмотренных статьями 174 и 174.1 УК РФ, являются не только денежные средства или иное имущество, незаконное приобретение которых является признаком конкретного состава преступления (например, хищения, получения взятки), но и денежные средства или иное имущество, полученные в качестве материального вознаграждения за совершенное преступление (например, за убийство по найму) либо в качестве платы за сбыт предметов, ограниченных в гражданском обороте»⁶.

Следует согласиться с тем, что само по себе запрещенное участие государственного служащего в управлении коммерческой организацией не делает ее деятельность и получаемую прибыль незаконными. Преступления в таком случае не совершает и должностное лицо. Незаконное участие служащего в предпринимательской деятельности без использования своего должностного положения является только грубым нарушением служебной дисциплины. Так, судебная коллегия по гражданским делам Вологодского областного суда признала обоснованным увольнение в связи с несоблюдением запрета сотрудника полиции, который лично систематически участвовал в управлении хозяйствующим субъектом, а именно торговыми точками, оформленными на его жену и брата. Полицейский координировал деятельность торговых точек, разрешал необходимые вопросы, забирал накладные, денежные средства из кассы, проводил собеседование при приеме на работу⁷.

Другое дело, когда при осуществлении такой предпринимательской деятельности должностное лицо предоставляет «своей» «организации льготы и преимущества или покровительствует в иной форме», что превращает дисциплинарный проступок в преступление, предусмотренное ст. 289 УК РФ. «В марте 2020 г. Ленинским районным судом г. Перми бывший заместитель председателя правительства Пермского края Р.К. был признан виновным в превышении должностных полномочий (ч. 2 ст. 286 УК РФ), в незаконном осуществлении предпринимательской деятельности (ст. 289 УК РФ) и осужден к двум годам лишения свободы условно с испытательным сроком два года. Было установлено, что в течение 2017-2018 гг. Р.К. осуществлял покровительство коммерческой организации ООО «ДСК Магистраль» посредством помощи в заключении контрактов на ремонт дорог (на сумму 40 млн руб.), строительство стадиона (стоимость работ 22 млн руб.). Р.К. непосредственно руководил заключением контрактов, предоставляя информацию, давая указания, требовал от представителей муниципалитетов оказывать содействие в деятельности именно данной коммерческой структуре»⁸. В приведенном примере не определен характер связи должностного лица с коммерческой организацией. Если допустить, что виновный не просто «покровительствовал», а участвовал в ее управлении, то его содействие состояло в превышении должностных полномочий, выразившемся в предъявлении явно незаконных требований к другим должностным лицам.

По мнению суда, совершенное должностным лицом в интересах «своей» организации превышение полномочий (ст. 286 УК РФ) не охватывается указанными в ст. 289 УК РФ действиями (бездействием) в виде предоставления льгот и преимуществ или покровительства в иной форме. Объяснить такой подход можно двумя обстоятельствами. Во-первых, незаконное участие в предпринимательской деятельности является преступлением небольшой тяжести, а превышение должностных полномочий – средней, и снижать меру ответственности лицу, в деянии которого содержатся все признаки более тяжкого посягательства, предусмотренного ст. 286 УК РФ, нет оснований. Во-вторых, ст. 290 УК РФ уже предусматривает дифференциацию ответственности за взяточничество в зависимости от того, за какие действия взятка получена – за общее покровительство или попустительство по службе (ч. 1 ст. 290 УК РФ) либо за незаконные действия (бездействие), которые могут содержать и признаки преступления (ч. 3 ст. 290 УК РФ). Поэтому злоупотребление должностным лицом своими полномочиями или их превышение в интересах коммерческой организации, в деятельности которой участвует субъект, требуют дополнительной квалификации.

Незаконное участие в предпринимательской деятельности, как и любое другое коррупционное преступление, представляет собой необходимое соучастие. «Незаконность осуществления чиновником предпринимательской деятельности, как правило, осознают руководители и сотрудники организации, а также партнеры. Они понимают причины наличия выгодных подрядов, контрактов, завышенных цен на услуги коммерческой структуры, фактически возглавляемой чиновником»⁹. Например, по делу К. установлено, что, являясь должностным лицом, он фактически участвовал в управлении коммерческой организацией, также было установлено, что он, используя свое должностное положение, способствовал быстрому и беспрепятственному утверждению экспертиз промышленной безопасности, обеспечивая тем самым повышенную прибыль предприятию. К., фактически принимая решения по управлению коммерческой организацией, требовал от ее работников их исполнения, при этом он получал материальную выгоду и услуги имущественного характера¹⁰.

Заметим, что ст. 19.29 КоАП РФ предусматривает ответственность за незаконное привлечение к трудовой деятельности либо к выполнению работ или оказанию услуг государственного или муниципального служащего либо бывшего государственного или муниципального служащего. Парадоксально, что при этом отсутствует ответственность руководителей негосударственных коммерческих организаций за использование в их деятельности льгот и преимуществ, имеющих коррупционное происхождение. Важно подчеркнуть, что уголовный закон вообще терпимо относится к предпринимателям – потребителям коррупционных услуг. При этом сложно отрицать, что для самого должностного лица, создающего «своей» организации льготы и преимущества, извлекаемая прибыль является незаконной.

Как было отмечено, ст. 289 УК РФ не предусматривает в качестве обязательного признака соответствующего посягательства получение субъектом от запрещенной деятельности денежных средств или иной выгоды имущественного характера, т. е. необходимость доказывания данного обстоятельства нормативно не закреплена. Вместе с тем исследование способа и процедуры извлечения должностным лицом материальной выгоды из своего служебного положения позволит судить о характере его отношений с «опекаемой» коммерческой организацией и отграничить незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289 УК РФ) от взяточничества (с. 290 УК РФ). Схожесть данных преступлений побуждает лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за получение взятки, предпринимать попытки по обоснованию своей связи с организацией, в интересах которой они использовали должностное положение, для переквалификации содеянного на ст. 289 УК РФ, предусматривающую менее строгое наказание.

Так, глава органа местного самоуправления заявлял, что «…факт передачи ему 5 995 000 рублей в виде взяток по делу не доказан. На самом деле он помогал в развитии бизнеса своей жены, в связи с чем просит переквалифицировать его действия на ст. 289 УК РФ или направить уголовное дело на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции»¹¹. По другому делу «…защитник осужденного Смирнова А. С. адвокат Фазлеев И. В. был не согласен с выводом суда о том, что выгода имущественного характера в размере <...> является взяткой. Утверждал, что с весны 2006 года Смирнов занимался предпринимательской деятельностью, а не с 1 октября 2007 года, как это установил суд... Доводы кассационных жалоб о том, что осужденный занимался предпринимательской деятельностью по добровольному согласию с З., а З. оговаривает его, проверялись в судебном заседании, нашли свою оценку в приговоре и обоснованно признаны несостоятельными»¹².

Получая взятку (ст. 290 УК РФ) и незаконно участвуя в предпринимательской деятельности (ст. 289 УК РФ) должностные лица незаконно приобретают имущество, а отличаются данные посягательства только особой связью виновного с коммерческой организацией, которой он покровительствует. Применительно к преступлению, предусмотренному ст. 289 УК РФ, материальная заинтересованность должностного лица в коммерческом успехе организации обусловлена тем, что субъект является ее учредителем либо участвует в ее управлении лично или через доверенное лицо.

Н. В. Панова пишет: «В существующем виде ст. 289 УК РФ не позволяет привлечь к уголовной ответственности должностное лицо, которое стало участником (членом) коммерческой организации, учрежденной другими лицами, но не участвует в органах управления соответствующей организацией, а лишь получает прибыль от ее деятельности, предоставляя ей при этом свое покровительство. Для устранения этого пробела целесообразно предусмотреть в диспозиции ст. 289 УК РФ альтернативное общественно опасное деяние – владение акциями коммерческой организации, долями участия, паями в ее уставном (складочном) капитале, связанное с предоставлением такой организации льгот и преимуществ или покровительства в иной форме»¹³. П. С. Яни при оценке ситуации, описанной Н. В. Пановой, предлагает учитывать положения гражданского законодательства, в соответствии с которыми сам по себе факт того, что чиновник является акционером и членом высшего органа управления корпорации – общего собрания его участников, свидетельствует о наличии соответствующего признака ст. 289 УК РФ¹⁴. Следует согласиться с тем, что «признак «управление в организации» нужно трактовать как бланкетный, т. е. требующий раскрытия путём обращения к гражданскому законодательству»¹⁵. В ст. 289 УК РФ достаточно полно сформулированы возможные виды материальной связи должностного лица с коммерческой организацией, которые обусловливают его заинтересованность в увеличении ее доходности и капитализации.

Субъектом преступления, предусмотренного ст. 289 УК РФ, является не любое должностное лицо, а только государственный служащий или лицо, занимающее государственную должность, на которых распространяется соответствующий запрет. «Например, нет таких запретов для лиц, наделённых организационно-распорядительными полномочиями в государственном учреждении (в частности, для преподавателя вуза, на которого возложены обязанности по проведению аттестации студентов) или хозяйственном обществе (п. 4 ст. 66 ГК РФ), в высшем органе управления которого Российская Федерация, субъект Федерации или муниципальное образование имеет право прямо или косвенно (через подконтрольных им лиц) распоряжаться более чем пятьюдесятью процентами голосов»¹⁶.

Заметим, запрет на занятие предпринимательской деятельностью не распространяется и на руководителей государственных учреждений, которые не являются государственными служащими. В отличие от органов власти, государственные и муниципальные учреждения не осуществляют надзорные и правоохранительные функции, не решают на постоянной основе масштабных задач, требующих больших бюджетных вложений. Должностные лица государственных и муниципальных учреждений с подрядчиками общаются эпизодически, что снижает потенциальную возможность коррупционного участия в предпринимательской деятельности. При наличии оснований указанные субъекты, покровительствующие коммерческим организациям, могут быть привлечены к ответственности за злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ). Склонение субъектом, использующим свое служебное положение, к злоупотреблениям других должностных лиц, содержит признаки превышения должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), которое, кстати, так же как и злоупотребление (ст. 285 УК РФ), отнесено к преступлениям коррупционной направленности «при наличии в статистической карточке отметки о совершении преступления с корыстным мотивом»¹⁷.

В соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ в качестве имущества, полученного в результате совершения преступления и подлежащего конфискации, могут выступать не только предметы хищений или взятки. Таким имуществом, например, признается доход от производства, приобретения, хранения, перевозки в целях сбыта или сбыта товаров и продукции без маркировки (ст. 171.1 УК РФ), от производства, закупки, поставки, хранения, перевозки, розничной продажи этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции без соответствующей лицензии (ст. 171.3 УК РФ). Подлежит конфискации имущество, полученное в результате таких не содержащих корыстного мотива в качестве обязательного признака преступлений, как государственная измена (ст. 275 УК РФ), насильственный захват власти или насильственное удержание власти (ст. 278 УК РФ), вооруженный мятеж (ст. 279 УК РФ), посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК РФ), участие наемника в вооруженном конфликте или военных действиях (ч. 3 ст. 359 УК РФ). В перечисленных посягательствах извлечение имущественной выгоды не входит в объективную сторону предусматривающих их составов, но может быть ожидаемым виновным результатом. К указанной группе преступлений отнесено и злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), но статьи 289 УК РФ перечень, приведенный в п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, не содержит. Данное обстоятельство свидетельствует о, так сказать, формальном подходе законодателя к его формированию.

И денежные средства, полученные в качестве взятки, и вознаграждение или часть прибыли от осуществляемой им незаконно предпринимательской деятельности имеют для субъектов указанных посягательств коррупционное происхождение, они являются результатом преступления. Подобным образом приобретенными в результате совершения убийства (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ) следует считать денежные средства, полученные исполнителем от заказчика преступления, а также унаследованные виновным после убийства наследодателя. При этом собственно реализация корыстных побуждений, т.е. получение убийцей имущественной выгоды, не является признаком состава преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Кроме того, переход имущества от убитого наследодателя внешне осуществляется в соответствии с законом, так же как внешне законной является прибыль от предпринимательской деятельности, осуществляемой в условиях незаконно предоставляемых льгот и преимуществ.

Имущество, полученное должностным лицом в результате совершения преступления, предусмотренного ст. 289 УК РФ, имеет сложную юридическую структуру. Долю получаемой должностным лицом прибыли от деятельности коммерческой организации, которую обеспечило именно осуществляемое им коррупционное покровительство, установить непросто. Но спорным является и вопрос о необходимости таких расчетов. Важно учитывать, что доход, получаемый должностным лицом от запрещенной для него предпринимательской деятельности, даже если субъект не использует при этом свое служебное положение, также является незаконным. Так, применительно к предпринимаемым в ходе контрактных отношений попыткам «недобросовестных исполнителей работ и государственных заказчиков приобретать незаконные выгоды в обход Закона № 44-ФЗ» за счет оплаты хотя и выполненных, но не предусмотренных в контракте работ Верховный Суд РФ указал, что «никто не вправе извлекать преимущества из своего незаконного поведения»¹⁸.

Объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 289 УК РФ, составляют как предпринимательская деятельность, так и использование для повышения ее «эффективности» служебного положения. Например, при совершении изнасилования насилие, применяемое с целью преодоления сопротивления потерпевшей, или использование ее беспомощного состояния делают преступным и половое сношение с ней. Таким образом, вне указанных в ст. 289 и 131 УК РФ обстоятельств предпринимательская деятельность и половое сношение не являются преступными, но в структуре соответствующих посягательств они входят в объективную сторону, вносят вклад в их общественную опасность.

Учитывая изложенное, следует заключить, что имущество следует признавать приобретенным преступным путем, не только если его получение характеризует объективную сторону совершенного посягательства, но и в случае, когда извлечение материальной выгоды выступило фактическим результатом преступления. Характеристика дохода, полученного должностным лицом вследствие его незаконного участия в предпринимательской деятельности как полученного в результате совершения преступления соответствует доктрине уголовного права. Квалификация легализации имущества, приобретенного в результате совершения преступления, предусмотренного ст. 289 УК РФ, по ст. 174 или ст. 174.1 УК РФ, а также дополнение комментируемой нормой п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ создали бы предпосылки для повышения эффективности уголовно-правовой борьбы с опасным и распространенным видом коррупции.



Библиографический список

Борков В. Н. Необходимое соучастие как признак коррупционного преступления // Государство и право. – 2019. – № 8.


Бугаевская Н. В. Общественная опасность воспрепятствования законной предпринимательской или иной деятельности и незаконное участие в предпринимательской деятельности как коррупционные преступления // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. – 2021. – № 1.


Головин А. Ю., Бугаевская Н. В. Незаконное обогащение: новый взгляд на криминализацию деяния // Всероссийский криминологический журнал. – 2020. – Т. 14. – № 4.


Панова Н. В. Уголовная ответственность за незаконное участие в предпринимательской деятельности // Российская юстиция. – 2019. – № 11.


Яни П. Вопросы квалификации незаконного участия в предпринимательской деятельности // Законность. – 2021. – № 9.


Яни П. К вопросу о предмете легализации преступных доходов // Законность. – 2021. – № 3.



Ссылка для цитирования статьи:

Борков В. Н. Об уголовно-правовом статусе имущества, приобретенного в результате незаконного участия в предпринимательской деятельности (ст. 289 УК РФ) // Уголовное право. 2022. № 1. С. 3–11.