DOI 10.52390/20715870_2024_5_3 EDN XKHAHY УДК 343.34 ББК 67.408.131

Сергей Александрович Бажутов, начальник Главного уголовно-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации E-mail 2gusu@genproc.gov.ru

Ашамаз Адальбиевич Кунашев, старший прокурор отдела Главного уголовно-судебного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук E-mail 35ash35@mail.ru

Аннотация. В статье проанализированы признаки преступления, предусмотренного ст. 210.1 УК РФ; обоснован вывод о длящемся характере этого деяния; даны конкретные рекомендации по применению уголовно-правовой нормы с учетом складывающейся судебной практики. В частности, авторы пришли к выводу о том, что анализируемое деяние будет считаться фактически оконченным с момента утраты криминального статуса, прекращения выполнения лицом указанных функций и полномочий (например смерть, лишение статуса) либо пресечения преступной деятельности правоохранительными органами, а также о том, что ст. 210.1 УК РФ играет роль резервной нормы, которая, как представляется, подлежит применению при отсутствии (недоказанности) в действиях виновного, обладающего соответствующим криминальным статусом, признаков чч. 1 или 1.1 ст. 210 УК РФ.

Ключевые слова: организованная преступность; лидеры преступной среды; высшее положение в преступной иерархии; длящиеся преступления.

BAZHUTOV Sergey Aleksandrovich, Head of the General Department of Criminal Justice of the Prosecutor General’s Office of the Russian Federation (2gusu@genproc.gov.ru)

KUNASHEV Ashamaz Adalbiyevich, Senior Prosecutor of the Division of the General Department of Criminal Justice of the Prosecutor General’s Office of the Russian Federation, Candidate of Laws (35ash35@mail.ru)

Back to the question of criminal responsibility of the leaders of criminal environment

Abstract. The article presents an analysis of the features of the crime under Article 210.1 of the Criminal Code of the Russian Federation; the conclusion about the ongoing nature of this act is substantiated; specific recommendations on the application of this criminal law provision are given with regard to the emerging judicial practice. In particular, the authors reached the conclusion that the analyzed act will be considered actually completed from the moment of loss of the criminal status, termination of administration by the person of the said functions and powers (for example, death, deprivation of the status) or suppression of the criminal activity by law enforcement agencies; they also conclude that Art. 210.1 of the Criminal Code of the Russian Federation plays the role of a reserve provision, which, as it seems, becomes applicable in the absence (lack of evidence) of features provided for in parts 1 or 1.1 of Art. 210 of the Criminal Code of the Russian Federation in the actions of the perpetrator who has the appropriate criminal status.

Keywords: organized crime; leaders of criminal environment; highest rank in the criminal hierarchy; ongoing crimes.

С момента дополнения Уголовного кодекса РФ ст. 210.1, установившей уголовную ответственность за занятие высшего положения в преступной иерархии, прошло более 4 лет¹. Новая норма оказалась востребованной. С 2020 по 2023 г.² по ст. 210.1 УК РФ судами осуждено 74 лица, оправдано 18 лиц. Подавляющее большинство оправдательных приговоров (15) отменено вышестоящими судами по представлениям прокуроров³.

Дополнение уголовного закона анализируемой нормой вызвало неоднозначную реакцию в научном сообществе. Некоторые криминалисты подвергли ее критике, усмотрев нарушение принципов законности и справедливости. Суть их позиции заключается в том, что законодательная новелла противоречит теории криминализации, поскольку факт занятия высшего положения в преступной иерархии является не деянием, а характеристикой – пусть и максимально асоциальной - личности, что не согласуется с положениями ст. 8 УК РФ о том, что основанием уголовной ответственности является деяние, содержащее все признаки состава преступления, а не социальный статус⁴, ⁵, ⁶.

Однако ряд других ученых поддержал решение законодателя⁷, ⁸.

Весомые аргументы приводит В. Н. Борков: «Было бы неверно состав, описанный в ст. 210.1 УК РФ, рассматривать исключительно как состав опасности. Занятие высшего положения в преступной иерархии не только угрожает правоохраняемым интересам, но и предполагает организационную, воспроизводящую преступность деятельность виновного»⁹. «В данном случае используется описание состава запрещаемого посягательства на основании его косвенных признаков. Лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии («вор в законе»), по определению не может не быть преступником и не организовывать преступную деятельность других лиц»¹⁰.

Полностью согласны с этим мнением. Убеждены в том, что установление уголовной ответственности за занятие высшего положения в преступной иерархии – социально обусловленное и своевременное законодательное решение, направленное на усиление противодействия организованной преступности. Применение новой нормы, несмотря на имеющиеся сложности, можно признать эффективным. Ее наличие позволило привлечь к уголовной ответственности ряд особо опасных преступников – лидеров преступной среды нескольких регионов страны.

Мы уже обозначали свою позицию на страницах журнала «Законность»¹¹. К сожалению, в одном из научных исследований наши выводы по этому вопросу неточно оценены как нейтральные¹².

Российская Федерация не является первопроходцем в установлении уголовной ответственности лидеров преступной среды. В 2005 г. в Уголовный кодекс Грузии включена норма, предусматривающая наказание за членство в воровском сообществе в виде лишения свободы на срок от 3 до 8 лет, а за пребывание лица в положении вора в законе – лишение свободы на срок от 5 до 10 лет (чч. 1 и 2 ст. 223.1). В 2006 г. грузинский законодатель ужесточил ответственность за эти преступления, установив нижний предел наказания в ч. 1 ст. 223.1 УК Грузии – 5 лет, а в ч. 2 данной статьи – 7 лет¹³. Указанная уголовно-правовая норма, по сути, имеет бланкетный характер, поскольку признаки этих составов раскрыты в другом нормативном акте Грузии – Законе «О борьбе с организованной преступностью и рэкетом».

Исследователи отмечают, что воровскому сообществу Грузии был нанесен мощный удар, который продемонстрировал, что против организованной преступности существуют эффективные законодательные меры¹⁴. Нельзя не отметить и то, что практика применения ст. 223.1 УК Грузии одобрена Европейским Судом по правам человека¹⁵.

Трудности квалификации по ст. 210.1 УК РФ связаны с тем, что, в отличие от схожей нормы грузинского законодательства, бланкетной ее назвать нельзя, поскольку ни в одном нормативном акте не раскрываются признаки данного состава. Используемые отечественным законодателем термины «преступная иерархия» и «занятие высшего положения» имеют оценочный характер.

В юридической литературе предложены различные варианты дополнительного правового урегулирования указанного вопроса¹⁶, ¹⁷, ¹⁸. Во-первых, можно конкретизировать признаки состава в самом уголовном законе, например дополнить статью примечанием соответствующего содержания. Во-вторых, принять Закон о противодействии организованной преступности, в котором раскрыть использованные в ст. 210.1 УК РФ понятия.

Полагаем, что давно назрела необходимость принятия базового нормативного акта, определяющего концепцию борьбы с организованной преступностью, в котором следует закрепить принципы, формы и методы противодействия этому криминальному явлению, а также соответствующий понятийный аппарат.

Термин «иерархия» (от греч. ἱερός – священный, ’αρχή – власть, господство) философами определяется как «важнейший принцип структурной организации многоуровневых динамических систем, характеризующий взаимную корреляцию и соподчинение процессов на различных уровнях системы и обеспечивающий ее функционирование и поведение в целом. Иерархия проявляется как в структурах, так и в функциях»¹⁹.

Под «преступной иерархией» в специальной литературе понимается система, определяющая структуру подчинения и взаимоотношений лиц, придерживающихся принятых в криминальной среде правил и традиций. Как отмечает И. В. Годунов в своем труде «Организованная преступность от расцвета до заката», существующий негласный «табель о рангах» (стратификация) закрепляет положение в иерархии того или иного члена криминального сообщества²⁰.

Преступную иерархию не следует отождествлять с тюремной иерархией. Криминологи справедливо обращают внимание на то, что по содержанию преступная иерархия шире тюремной, поскольку влияет на поведение членов преступного сообщества и вне мест лишения свободы. Преступную иерархию целесообразнее рассматривать вне тюремного контингента как определенную часть всего криминализированного социума²¹.

При уголовно-правовой оценке анализируемых преступлений возникает вопрос об уровне преступной иерархии, т. е. о том, на какую территорию должно распространяться влияние конкретных криминальных лидеров, занимающих в ней высшие ступени.

Отдельные авторы считают, что занятие высшего положения в преступной иерархии – это «нахождение лица на высшем месте возможного правления «профессиональной» управляемой преступной средой на всей территории Российской Федерации»²².

Критикуя такой подход, П. А. Скобликов пишет: «Понятие «высшее положение в преступной иерархии» в принципе неприменимо к преступному миру в целом, потому что в этом мире нет, и по определению не может быть, короля и трона»²³.

Полагаем, что лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии, должно обладать влиянием на широкий круг лиц, осуществляющих преступную деятельность на территории конкретного субъекта или нескольких субъектов Федерации, отдельных населенных пунктов или в определенной сфере преступной деятельности.

В научных изданиях не утихают также споры по поводу того, кого же следует считать субъектами данного преступления. В доктрине нет единого мнения по поводу возможности отнесения к лицам, занимающим высшее положение в преступной иерархии, помимо «воров в законе» («воров»), иных криминальных авторитетов: «положенцев», «смотрящих» и др.

«Положенцы» – это лица, находящиеся на положении «вора в законе». Они имеют право принимать решения в отсутствие «вора в законе» и от его имени. Круг их полномочий практически такой же (с определенными изъятиями), как и у «воров».

«Смотрящие» – лица, наделенные правом принимать решения по определенному направлению или сфере деятельности, на определенной территории (смотрящие за конкретным исправительным учреждением, смотрящие за «общаком», смотрящие за конкретным городом, областью и т. п.). Это достаточно авторитетные преступники.

Ряд специалистов настаивают на том, что такими субъектами должны признаваться только «воры в законе», поскольку этот статус является пожизненным, присваивается сходкой «воров в законе», в то время как «положенцы» и «смотрящие» назначаются «ворами в законе» и, соответственно, их место в преступной иерархии может с течением времени изменяться²⁴, ²⁵.

Другие же криминалисты полагают, что «положенцы» и «смотрящие» также могут считаться субъектами анализируемого преступления²⁶, ²⁷.

В. В. Бычков помимо указанных трех категорий выделяет также «блатных» (авторитетов, бродяг, арестантов, жуликов, правильных, босяков) и «держателей общака»²⁸.

Примечательно, что Т. В. Стукалова и А. Н. Сухаренко, исследуя этот вопрос, провели интервьюирование представителей одной из организованных групп и получили те же результаты, за исключением «блатных». По мнению опрошенных, к лицам, занимающим высшее положение в преступной иерархии, следует относить только «авторитетов» из касты «блатных»²⁹.

Как верно отмечают А. В. Куликов и О. А. Шелег, при рассмотрении высшего положения в преступной иерархии как признака специального субъекта преступления, несомненно, надо говорить о занимаемой лицом лидерской позиции или высокой «должности» в преступной среде³⁰.

Как представляется, к высшей ступени преступной иерархии в «воровском сообществе» следует относить как минимум «воров в законе», «положенцев» и «смотрящих» – наиболее авторитетных криминальных лидеров, обладающих широкими управленческими функциями в преступной среде.

Правоприменительная практика придерживается такого подхода. Высшее положение в преступной иерархии расценивается судами как достаточно высокий статус лица в преступной среде. Ключевыми здесь выступают круг криминальных полномочий, которыми обладает виновный, и выполняемые функции (координация преступных действий, контроль за пополнением общей «воровской кассы» – «общака», раздел сфер преступного влияния, издание обязательных в преступной среде предписаний, поддержание и распространение криминальной субкультуры, разрешение конфликтов, назначение иных лиц на криминальные должности и др.).

Так, из общего числа осужденных за период 2020–2023 гг. криминальный статус «вор в законе» имели 34 лица, «положенец» и «смотрящий» – 40 лиц.

Приведем следующие примеры.

Вологодским областным судом 2 декабря 2021 г. по ст. 210.1 УК РФ осуждены С., К., А. и Ж. Они признаны виновными в том, что занимали высшее положение в преступной иерархии, при этом С. являлся «смотрящим» за городом Ч. и одновременно ответственным за «воровскую кассу», К. – смотрящим за городом В., Ж. – смотрящим за городом В.У., А. – смотрящим за одной из исправительных колоний (далее – ИК). Согласно приговору каждый из этих лиц, будучи наделенным названным неформальным криминальным статусом и являясь доверенным лицом так называемого «вора в законе», выполнял от имени последнего отдельные организационно-распорядительные, нормативно-регулирующие и дисциплинарные функции в пределах указанных территорий в сфере преступной деятельности, то есть фактически главенствовал в преступной среде соответствующих населенных пунктов и ИК. Судом апелляционной инстанции этот вывод признан обоснованным, а квалификация содеянного – правильной³¹.

Новосибирским областным судом 4 апреля 2022 г. С., имеющий неформальный криминальный статус «положенца», осужден за занятие высшего положения в преступной иерархии в Новосибирской области в период с января 2020 г. по январь 2021 г. В кассационной жалобе защитник осужденного, оспаривая приговор, указал, помимо прочего, что так называемый «положенец» не занимает высшую ступень криминального мира, к таковым следует отнести «вора в законе». Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ посчитала эти и иные доводы адвоката неубедительными, отметив, что исследованные в суде и приведенные в приговоре доказательства свидетельствуют о том, что уголовно-преступная среда, имеющая иерархию, существует и регулируется на основании неписаных правил, традиций, участники этой среды с целью конспирации в общении используют определенные термины и понятия, не закрепленные в официальных источниках толкования³².

Организованная преступность не ограничивается воровским движением. При этом, в отличие от упомянутой выше нормы УК Грузии, ст. 210.1 УК РФ сформулирована более широко. В связи с этим субъектами данного преступления, на наш взгляд, могут быть и иные криминальные лидеры, если будет установлено, что они имеют широкие управленческие функции в преступной среде и свою противоправную деятельность осуществляют в условиях жесткой иерархии со сложной системой подчинения низших звеньев высшим. Согласны в этом смысле с Т. В. Якушевой, которая обращает внимание на необходимость выяснения при этом степени влияния и авторитета таких лиц в преступной среде, а также объема их полномочий, которыми они наделены в этой среде³³.

Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 210.1 УК РФ, заключается в приобретении лицом соответствующего криминального статуса – высшего положения в преступной иерархии с последующим пребыванием в нем. Анализируемое деяние имеет все признаки длящегося преступления, поскольку выражается в непрерывном осуществлении состава преступления после его юридического окончания.

Пример из практики. В апелляционном определении по одному из дел апелляционный суд отметил следующее: «А. совершено длящееся преступление, а именно занятие высшего положения в преступной иерархии, под которым уголовный закон понимает преступное деяние, характеризующееся непрерывным продолжающимся осуществлением состава, в частности, первоначальным актом действия или бездействия и затем длящемся во времени»³⁴.

На длящийся характер указанных преступлений неоднократно указывал и Верховный Суд РФ в кассационных определениях по конкретным делам данной категории³⁵.

Как и все длящиеся преступления, анализируемые деяния имеют двойной момент окончания: юридический (когда в содеянном имеются все признаки состава) и фактический, с которого подлежат исчислению сроки давности уголовного преследования.

Юридически деяние будет окончено, когда лицо приобрело высшее положение в преступной иерархии и имеет возможность влиять на преступную среду, будучи наделенным специфическими криминальными полномочиями.

Преступление будет считаться фактически оконченным с момента:

– утраты криминального статуса, прекращения выполнения лицом указанных функций и полномочий (например, смерть, лишение статуса);

– пресечения преступной деятельности правоохранительными органами³⁶.

Сами действия, направленные на получение искомого статуса, свидетельствующие о начале выполнения объективной стороны, своевременно пресеченные правоохранительными органами (например, лица задержаны на «воровской сходке» до завершения процедуры «коронации» нового «вора в законе»), образуют покушение на указанное преступление.

Дискуссионным в юридической литературе является вопрос о соотношении ст. 210.1 УК РФ с ч. 4 ст. 210 УК РФ, в которой установлена повышенная ответственность для организаторов и руководителей преступных сообществ, занимающих высшее положение в преступной иерархии.

В отличие от анализируемой уголовно-правовой нормы, ч. 4 ст. 210 УК РФ применяется крайне редко. По имеющимся данным, за весь период действия этой статьи уголовного закона (14 лет)³⁷ осуждено всего 4 лица.

Так, в 2017 г. Алтайским краевым судом Ч. признан виновным в совершении ряда умышленных преступлений в составе организованной группы, в том числе по ч. 4 ст. 210 УК РФ. Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор оставлен без изменения³⁸. В 2022 г. Архангельским областным судом Ш. осужден, помимо прочего, по ч. 4 ст. 210 УК РФ. В 2023 г. по ч. 4 ст. 210 УК РФ осуждено 2 лица: П. – Верховным Судом Республики Коми и У. – Забайкальским краевым судом. Обвинительные приговоры по последним двум делам не вступили в законную силу. Статья 210.1 УК РФ обвиняемым не вменялась – преступления были совершены до введения в действие этой нормы.

Как же квалифицировать действия лица, которое, занимая высшее положение в преступной иерархии после 12 апреля 2019 г. (после введения в действие ст. 210.1 УК РФ), руководило конкретным преступным сообществом?

Ряд криминалистов полагает, что содеянное в этом случае образует совокупность преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 210 УК РФ и ст. 210.1 УК РФ³⁹, ⁴⁰. Е. А. Хлебницына и Е. К. Шершакова, напротив, усматривают конкуренцию общей и специальной нормы, которая в силу ч. 3 ст.17 УК РФ должна разрешаться в пользу ч. 4 ст. 210, выступающей, по их мнению, по отношению к ст. 210.1 УК РФ нормой специальной⁴¹.

Позиция о том, что содеянное охватывается ч. 4 ст. 210 УК РФ, по нашему мнению, является предпочтительной. К тому же санкция этой нормы предусматривает более суровое наказание, чем санкция ст. 210.1 УК РФ.

Вместе с тем сравнение данных статей по объему и содержанию позволяет заключить, что здесь имеется другой вид конкуренции – части и целого (как известно, приоритет имеет норма-целое). Статья 210.1 УК РФ, в которой криминализирован сам факт занятия лицом высшего положения в преступной иерархии, по существу, выступает нормой, составляющей часть установленного в ч. 4 ст. 210 УК РФ уголовно-правового запрета, в которой ее признаки учтены.

При таких обстоятельствах ст. 210.1 УК РФ играет роль резервной нормы, которая, как представляется, подлежит применению при отсутствии (недоказанности) в действиях виновного, обладающего соответствующим криминальным статусом, признаков чч. 1 или 1.1 ст. 210 УК РФ.

Мы обозначили лишь часть вопросов, возникающих в деятельности правоохранительных органов и судов. С целью повышения эффективности противодействия организованной преступности следует совершенствовать как правоприменительную практику, так и законодательство. Требуется выработка единых подходов при квалификации преступлений, совершенных лидерами преступной среды. Большую практическую ценность в этом вопросе имели бы разъяснения Пленума Верховного Суда РФ по уголовным делам данной категории.

Библиографический список

1. Бажутов С., Кунашев А. Особенности уголовной ответственности лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии (ст. 210.1 УК) // Законность. – 2022. – № 11.


2. Белоцерковский С. Новый Федеральный закон об усилении борьбы с преступными сообществами: комментарий и проблемы применения // Уголовное право. – 2010. – № 2.


3. Борков В. Занятие высшего положения в преступной иерархии: начало, содержание и конец преступления // Уголовное право. –2019. – № 4.


4. Борков В. Н. С. Занятие высшего положения в преступной иерархии (ст. 210.1 УК РФ) // Известия ТулГУ. Экономические и юридические науки. – 2022. – Вып. 2.


5. Бурлаков В. Н., Щепельков В. Ф. Лидер преступного сообщества и основание ответственности: постмодерн в уголовном праве // Всероссийский криминологический журнал. – 2019. – Т. 13. – № 3.


6. Бычков В. В. Уголовно-правовая характеристика занятия высшего положения в преступной иерархии (статья 210.1 УК РФ) // Вестник Академии Следственного комитета Российской Федерации. – 2019. – № 3 (21).


7. Григорьев Д. А., Морозов В. И. Как определить лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии? // Юридическая наука и правоохранительная практика. – 2014. – № 4 (30).


8. Гришко А. Я. Уголовная ответственность лидеров преступного мира: вопросы реализации //Вестник Уфимского юридического института МВД России. – 2020. – № 1.


9. Егорова Н. А., Егоров А. Г. Уголовная ответственность за занятия высшего положения в преступной иерархии // Вестник Волгоградской академии МВД России. – 2020. – № 1 (52).


10. Иванчин А. В. Оптимизация уголовно-правовых средств борьбы с организованной преступностью: критический анализ актуальных инициатив // Вестник ЯрГУ. Серия: Гуманитарные науки. – 2019. – № 2 (48).


11. Козловская М. Г. Опыт борьбы с организованной преступностью в Грузии // Вестник Омского университета. Серия: Право. – 2018. – № 2 (55).


12. Кондратюк С. Занятие высшего положения в преступной иерархии: конкретизация конструктивных признаков // Законность. – 2021. – № 8.


13. Куликов А., Шелег О. Лица, занимающие высшее положение в преступной иерархии: актуальные вопросы привлечения к уголовной ответственности // Законность. – 2023. – № 5.


14. Курочкин И. А., Столяров Д. А. Некоторые вопросы применения статьи 210. 1 УК РФ «Занятие высшего положения в преступной иерархии» // JURISPRUDENCE / «Colloquium-journal». – 2020. – № (54).


15. Максимова К. А. К вопросу о содержании понятия «лицо, занимающее высшее положение в преступной иерархии», используемого законодателем в ч. 4 ст. 210 УК РФ // Вопросы юридической науки: взгляд молодых ученых: Сборник статей, посвященный 20-летию Алтайской академии экономики и права. – Барнаул: Изд-во ААЭП, 2013.


16. Мондохонов А. Н. Особенности уголовно-правового статуса лица, занимающего высшее положение в преступной иерархии // Вестник Бурятского государственного университета. – 2013. – № 2.


17. Муравьев С. И. Актуальные проблемы реализации уголовной ответственности за занятие высшего положения в преступной иерархии и пути их преодоления // Вопросы российской юстиции. – 2019. – № 3.


18. Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 2 (Е–М) / Ред. совет: Степин В. С., Гусейнов А. А., Семигин Г. Ю., Огурцов А. П. и др. – М.: Мысль, 2010.


19. Новиков В. А. Занятие лицом высшего положения в преступной иерархии: уголовно-правовой аспект // Правовое государство: теория и практика. – 2021. – Т. 17. – № 3 (65).


20. Новиков В. А., Шиян В. И. Преступное сообщество как наиболее опасная форма соучастия в преступлении: актуальные вопросы регулирования ответственности и толкования оценочных признаков // Вестник Московской академии Следственного комитета Российской Федерации. – 2021. – № 2.


21. Пантюхина И. В., Ларина Ю. Л. Проблемы реализации и применения уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за занятие высшего положения в преступной иерархии (ст. 210.1 УК РФ) // Lex Russica. – 2020. – Т. 73. – № 10.


22. Стукалова Т. В., Сухаренко А. Н. Уголовное преследование лидеров преступной среды в России: состояние и проблемы: Научно-практическое пособие. – М.: Проспект, 2022.


23. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник / Под ред. проф. И. Э. Звечаровского. – М.: Проспект, 2020.


24. Хлебницына Е. А., Шершакова Е. К. Занятие высшего положения в преступной иерархии: проблемы теории и практики // Вестник Московского университета МВД России. – 2020. – № 4.


25. Шеслер А. В. «Вор в законе»: криминальный статус или основание уголовной ответственности // Вестник Кузбасского института. – 2020. – № 1 (42).


26. Якушева Т. Уголовная ответственность преступных авторитетов: новеллы законодательства // Уголовное право. – 2019. – № 3.

Ссылка для цитирования статьи:

Бажутов С. А., Кунашев А. А. Снова к вопросу об уголовной ответственности лидеров преступной среды // Уголовное право. 2024. № 5. С. 3–12.


Cтатья поступила в редакцию 02.11.2023, принята к публикации 10.01.2024.