DOI 10.52390/20715870_2022_1_22; УДК 343.35; ББК Х408.142

Геннадий Александрович Есаков, ведущий научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук, доктор юридических наук, профессор 

E-mail gesakov@gmail.com

Author ID 188728 SPIN-код 8045-7744 

Аннотация. Авторы анализируют недавние изменения в уголовном законодательстве, связанные с переводом некоторых акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью под режим уголовной ответственности должностных лиц в случае совершения ими служебных преступлений, таких как взяточничество, злоупотребление полномочиями и т. д. Новый подход законодателя более определенен, чем прежний. Тем не менее и сейчас существуют проблемы с толкованием закона. Анализируя трехвариантный альтернативный тест, авторы приходят к выводу, что наиболее ясна отсылка в законе к режиму так называемой «золотой акции». Две другие альтернативы основываются на идее корпоративного контроля, осуществляемого или на общем собрании соответствующей компании, или в отношении ее руководящих органов. Здесь авторы пытаются примирить корпоративное и уголовное законодательство. Они выявляют несколько сложных проблем, связанных с переменчивостью государственного контроля за компанией в этих двух ситуациях и предлагают подходы к толкованию закона.

Ключевые слова: акционерное общество; общество с ограниченной ответственностью; должностное лицо; корпоративный контроль; контрольный пакет; специальный субъект.


Esakov Gennady Alexandrovich,

Leading Researcher of the Institute of State and Law, Russian Academy of Sciences, Doctor of Laws, Professor (gesakov@gmail.com)

Shitkina Irina Sergeevna,

Professor of the Law Faculty of Lomonosov Moscow State University, Managing Partner at «Shitkina and Partners Co.», Doctor of Laws, Professor (ishitkina@shitkina-law.ru)

The Officials in Joint Stock and Limited Liability Companies: The New Approach

Abstract. The authors analyze recent changes in criminal legislation related to covering some joint stock and limited liability companies by the regime of criminal liability for the officials in cases of bribery, official misuse, etc. The new approach of the legislator is more specific than previous one. However, still there are problems with its interpretation. Analyzing three-prong alternative test, the authors conclude that the clearest reference in the law is made with regard to so-called ‘golden share’ regime. Two other alternatives are based on corporate control either at a general meeting of the relevant company or the one related to its governing bodies. The authors try to reconcile the provisions of criminal and corporate legislation here. They raise some complex issues concerning fickleness of the state control over a company in these two situations and propose the approaches to the interpretation of the law.

Keywords: joint stock company; limited liability company; official; corporate control; controlling stake; special subject.

По прошествии нескольких лет с момента выхода нашей первой статьи на эту тему¹ настало время вернуться к этому вопросу по двум (хотя и не равнозначным) причинам.

Первая связана с развитием судебной практики за истекший период, которая подтвердила правильность отстаиваемых нами тезисов. Напомним, что вкратце наш вывод звучал следующим образом. Контрольный пакет для целей уголовного закона мы предлагали как 50 % и 1 акцию, а принадлежность государству определять с учетом как прямой, так и опосредованной (косвенной). Все иные ситуации корпоративного контроля («золотая акция», наличие косвенного (опосредованного) участия в уставном капитале и т.п.) могли влечь отнесение акционерного общества к кругу указанных в п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ при условии, что можно доказать, что Российская Федерация, субъекты Федерации или муниципальные образования осуществляют корпоративный контроль в отношении такого общества. Иными словами, в этой ситуации вопрос переносился в плоскость доказывания осуществления корпоративного контроля.

В 2020–2021 гг. в Забайкальском крае рассматривалось крайне интересное для стоящих перед нами целей дело по обвинению группы лиц во взяточничестве и посредничестве во взяточничестве. Взяткополучатель работал в ПАО «Приаргунское производственное горно-химическое объединение» (ППГХО), специфика корпоративного владения которым состояла на момент совершения им действий в следующем. 96,62 % пакет акций ППГХО принадлежал АО «Атомредметзолото» (АРМЗ); все акции последнего АО принадлежат госкорпорации «Росатом» либо напрямую (меньшая доля), либо через АО «Атомный энергопромышленный комплекс» (большая доля). Соответственно, при рассмотрении уголовного дела возник вопрос о возможности отнесения правнучки (или даже праправнучки) государства (с учетом того, что госкорпорация – это все-таки не Российская Федерация), да к тому же в известном смысле удочеренной пра(пра)внучки (с учетом того, что имущество госкорпорации все-таки не принадлежит государству в смысле права собственности²) к числу акционерных обществ, контрольный пакет акций которых принадлежит Российской Федерации. Суд поддержал доводы обвинения и положил в основу приговора показания свидетеля, генерального директора АРМЗ, который показал следующее: «…генеральный директор ПАО «ППГХО» назначается решением совета директоров,

большинство членов которого являются работниками АО «АРМЗ», а также в совет директоров включается представитель ГК «Росатом» и представитель органов власти субъекта Российской Федерации, в данном случае Забайкальского края. Все кандидаты на включение в совет директоров и АО «АРМЗ» и ПАО «ППГХО» согласовываются с ГК “Росатом”. Все ключевые управленческие решения, будь то назначение руководителей ПАО «ППГХО», создание новых подразделений в ПАО «ППГХО», расширение штатной численности, производство закупок стоимостью свыше 100 миллионов рублей, в обязательном порядке необходимо согласовывать с ГК «Росатом», которая таким образом влияет на любые решения дочерних предприятий…». Показания другого свидетеля были аналогичны: «…в силу существующего распределения акций ПАО «ППГХО», ГК «Росатом» косвенно через подконтрольных юридических лиц распоряжается более <данные изъяты> голосов в высшем органе управления ПАО «ППГХО» – общем собрании акционеров, что обеспечивает ГК «Росатом» возможностью принимать и определять принятие ключевых управленческих решений в ПАО. При этом указания ГК «Росатом», данные через собрание акционеров либо совет директоров в рамках полномочий установленных уставом ПАО «ППГХО», обязательны для исполнения генеральным директором ПАО и его работниками…». Суд сделал, соответственно, итоговый вывод: «Таким образом, в судебном заседании установлено, что Российская Федерация в лице ГК «Росатом», как органа государственного управления, осуществляет руководство деятельностью ПАО «ППГХО». То обстоятельство, что Федеральное агентство по управлению государственным имуществом, а также ГК «Ростатом» непосредственно не являются держателями контрольного пакета акций ПАО «ППГХО», не опровергают вышеприведенные выводы суда»³. Положенная судом в основу приговора модель «фактического контрольного пакета» получила поддержку и в апелляционной инстанции, которая указала в ответ на аргумент стороны защиты о необоснованности признания подсудимого должностным лицом: «…судом с достоверностью установлено, что основным держателем акций [ППГХО] является Российская Федерация в лице АО [АРМЗ] и государственной корпорации «Росатом», которые созданы при непосредственном участии государства – Министерства имущественных отношений Российской Федерации, которая обеспечивает безусловное право принятия или отклонения определенных решений на общем собрании его участников и в его органах управления, как на момент совершения преступления… так и в настоящее время»⁴.

Подобный подход, или модель «фактического контрольного пакета», подтверждается и кассационной практикой. Первый кассационный суд общей юрисдикции согласился с отнесением к должностным лицам сотрудников «внучки» Российской Федерации (ПАО, акции которого принадлежат другому АО, 100 % акций которого, в свою очередь, принадлежат Российской Федерации), указав следующее: «…судом первой инстанции обоснованно установлено, что контрольный пакет акций ПАО… на момент совершения С. преступления принадлежал Российской Федерации, через АО… и ПАО…»⁵; апелляционное определение о переквалификации со ст. 290 УК РФ на ст. 204 УК РФ было отменено, и при новом апелляционном рассмотрении дела сохранена квалификация по ст. 290 УК РФ⁶. Что примечательно, так это то, что суд апелляционной инстанции при новом рассмотрении дела вопрос о принадлежности контрольного пакета акций расценил как фактико-юридический, сославшись не только на данные реестра владельцев акций, но и на показания свидетеля, который указал на принадлежность контрольного пакета акций Российской Федерации (что и позволяет нам говорить именно о модели «фактического контрольного пакета»).

В достаточно сложном с процессуальной точки зрения уголовном деле⁷ Четвертый кассационный суд общей юрисдикции указал, что «контрольный пакет акций ПАО… принадлежит Российской Федерации в лице ПАО… и Федерального агентства по управлению государственным имуществом», а потому обвиняемый обоснованно может быть признан должностным лицом⁸; при новом апелляционном рассмотрении дела квалификация по ст. 290 УК РФ оставлена без изменения⁹.

Вторая же причина, как несложно догадаться, это Федеральный закон от 24 февраля 2021 г. № 16–ФЗ, изменивший редакцию п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ. Теперь эта фраза звучит таким образом, что должностными лицами признаются (при соблюдении временного и сущностного параметров) лица «в хозяйственных обществах, в высшем органе управления которых Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеет право прямо или косвенно (через подконтрольных им лиц) распоряжаться более чем пятьюдесятью процентами голосов либо в которых Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеет право назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и (или) более пятидесяти процентов состава коллегиального органа управления, в акционерных обществах, в отношении которых используется специальное право на участие Российской Федерации, субъектов Российской Федерации или муниципальных образований в управлении такими акционерными обществами («золотая акция»)».

И если первые подходы к анализу обновленной редакции мы успели сделать в статье 2018 г., когда только появился соответствующий законопроект, сейчас самое время вновь обратиться к комментированию нормы.

Законодатель создал три альтернативных варианта для признания сотрудника корпоративного образования должностным лицом.

Начиная с самого простого, третьего, отметим, что он применим только к акционерным обществам и является наиболее формализованным. Это случаи акционерных обществ, в отношении которых используется специальное право на участие Российской Федерации, субъектов Федерации или муниципальных образований в управлении такими акционерными обществами (так называемая «золотая акция»). Порядку реализации такого специального права посвящена ст. 38 Федерального закона от 21 декабря 2001 г. № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества» и постановление Правительства РФ от 3 декабря 2004 г. № 738 «Об управлении находящимися в федеральной собственности акциями акционерных обществ и использовании специального права на участие Российской Федерации в управлении акционерными обществами («золотой акции»)». По существу правомочия, связанные с «золотой акцией», связаны с назначением специального федерального или регионального представителя в совет директоров (наблюдательный совет) и ревизионную комиссию акционерного общества и наделением представителя в совете директоров (наблюдательном совете) правом вето при принятии общим собранием акционеров решений по ряду существенных вопросов деятельности акционерного общества¹⁰. Формализованность признака проявляется в том, что устав соответствующего акционерного общества в обязательном порядке должен содержать сведения об использовании в отношении общества специального права на участие Российской Федерации, субъекта Федерации или муниципального образования в управлении указанным обществом (п. 3 ст. 11 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»).

Акционерное общество, подпадающее под правило о «золотой акции», может считаться «государственным»¹¹ для целей п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ во временной период применения специального права «золотой акции» (см. п. 5 ст. 38 Федерального закона «О приватизации государственного и муниципального имущества»). Проблема может быть связана с вероятным на практике временным разрывом между, с одной стороны, принятием решения уполномоченным органом об использовании специального права и моментом начала его использования в соответствии с п. 5 ст. 38 Федерального закона «О приватизации государственного и муниципального имущества», который не может быть ранее, чем происходит отчуждение 75 % акций из государственной собственности.

Представляется, что в этот промежуток акционерное общество не может считаться «государственным» для целей п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ по основанию специального права «золотой акции», хотя этим не закрывается возможность признать его таковым по иным основаниям, указанным в уголовном законе. Прекращение действия специального права оформляется решением уполномоченного органа государственной власти, т. е. Правительством РФ или соответствующими органами государственной власти субъекта Федерации¹², ¹³.

Следует обратить внимание, что правомочие «золотой акции» применимо только к акционерным обществам с долей государственного пакета акций менее 25 %; при превышении этой доли (то есть при увеличении доли государства в акционерном капитале) специальное право «золотой акции» прекращается, хотя при новом снижении доли государства менее 25 % правомочие «золотой акции» может быть «восстановленным» в соответствии с п. 1 ст. 38 Федерального закона «О приватизации государственного и муниципального имущества». Применение п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ к такому обществу в случае утраты государством специального права «золотой акции» необходимо обосновывать уже по иным основаниям.

Первые два основания для признания сотрудника корпоративного образования должностным лицом являются, напротив, менее формализованными и предполагают анализ фактически сложившегося положения вещей в управлении хозяйственным обществом, т. е. установление того, обладает ли соответствующий публично-правовой субъект возможностями корпоративного контроля в том смысле, в каком это понятие для целей применения уголовного закона закреплено в п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ. При этом важно отметить, что эти варианты распространяются не только на акционерные общества, но и на общества с ограниченной ответственностью.

Соответственно, первое основание состоит в том, что в высшем органе управления хозяйственного общества Российская Федерация, субъект Федерации или муниципальное образование имеет право прямо или косвенно (через подконтрольных им лиц¹⁴) распоряжаться более чем 50 % голосов. Высшим органом управления акционерного общества является общее собрание акционеров (п. 1 ст. 47 Федерального закона «Об акционерных обществах»), а общества с ограниченной ответственностью – общее собрание участников общества (п. 1 ст. 32 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»).

Необходимо обратить внимание, что в законе речь идет о голосах, которыми можно распоряжаться, а не о владении определенным количеством акций или долей в уставном капитале хозяйственного общества. Это очень важное положение закона, которое «отвязывает» государственный статус хозяйственного общества от владения (пусть даже опосредованного (косвенного), более чем половиной акций или долей и смещает акцент на анализ, если можно так выразиться, расстановки сил на голосовании. Иными словами, если доля государства составляет менее 50 % акций (долей), однако оно в силу каких-либо причин на общем собрании распоряжается более чем 50 % голосов, такое хозяйственное общество является «государственным». Самый простой пример в такой ситуации может быть связан с кворумом общего собрания: если не все акционеры принимают участие в общем собрании, то у государства даже при доле акций, меньшей 50 %, может образоваться право распорядиться (по сути, проконтролировать) более 50 % голосов на данном общем собрании (в обществе с ограниченной ответственностью такой вариант невозможен, поскольку там принятие решения осуществляется от общего числа голосов участников).

Здесь важное значение приобретает понимание права голоса с точки зрения акционерного закона. Голосующими акциями являются те, которые дают право голоса. Как правило, это обыкновенные акции¹⁵, но в ряде случаев обыкновенные акции могут не голосовать, например, если в соответствии со ст. 72 Федерального закона «Об акционерных обществах» размещенные акции приобретены самим обществом (зачислены на его баланс)¹⁶ или неоплаченные акции¹⁷. Привилегированные акции общества, напротив, как правило, не голосуют, если иное не установлено акционерным законом (п. 1 ст. 32 Федерального закона «Об акционерных обществах»). Так, голосующими становятся привилегированные акции, при решении вопросов о реорганизации и ликвидации общества, при изменении статуса общества с открытого на закрытый, при освобождении от обязанности раскрывать информацию о деятельности общества, при решении вопросов о листинге или делистинге привилегированных акций, а также вопросов, решение по которым в соответствии с Федеральным законом «Об акционерных обществах» принимается единогласно всеми акционерами общества. Кроме этого, голосуют акционеры – владельцы привилегированных акций, которым не выплачены установленные решением о выплате дивиденды до момента первой выплаты по указанным акциям дивидендов в полном размере¹⁸. Голосующими также становятся привилегированные акции, выпущенные в соответствии с п. 6 ст. 32 Федерального закона «Об акционерных обществах», которые предоставляют помимо или вместо прав, предусмотренных данным законом для «классических» привилегированных акций, право голоса по всем или некоторым вопросам компетенции общего собрания акционеров, в том числе при возникновении или прекращении определенных обстоятельств, предусмотренных уставом общества (п. 6 ст. 32 Федерального закона «Об акционерных обществах»)¹⁹.

Таким образом, голосующими акциями могут быть как обыкновенные, так и привилегированные акции общества, и для определения числа голосов, которым на конкретном собрании распоряжается акционер, нам необходимо выявить правовой режим соответствующей акции – приобретает ли она в соответствии с законом и уставом общества право голоса на этом общем собрании.

Ситуацию правовой неопределенности при установлении контроля составляет также случай голосования по согласованию сделок с заинтересованностью на общем собрании акционеров (ст. 81 Федерального закона «Об акционерных обществах»), поскольку решение о согласии на совершение сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, принимается общим собранием акционеров большинством голосов акционеров – владельцев голосующих акций, принимающих участие в собрании и не являющихся заинтересованными в совершении сделки или подконтрольными лицам, заинтересованным в ее совершении. Получается, что контроль определяется ситуативно в зависимости от количества незаинтересованных лиц, участвующих в общем собрании. Если в числе заинтересованных лиц государство, то его контроль будет определяться фактической ситуацией – участием в собрании других незаинтересованных акционеров.

Второе и существенное для этого основания контроля – закон говорит именно о праве распоряжаться акциями (долями), а не просто голосовать ими. Так, можно распорядиться акциями, передав право голоса по договору поручения (ст. 971 ГК РФ) или по договору доверительного управления имуществом (ст. 1012 ГК РФ), в силу корпоративного договора (ст. 672 ГК РФ), договора простого товарищества (гл. 55 ГК РФ). Корпоративные права по акциям (долям участия), включая право на голосование на общем собрании, может реализовывать залогодержатель акций (долей) в соответствии со ст. 358.15, 358.17 ГК РФ²⁰. Таким путем законодатель выявляет, какое лицо фактически имеет контролирующее влияние.

Возможны и более сложные ситуации. Например, в ПАО «Интер РАО» на 31 декабря 2020 г. 27,63 % акций принадлежало группе Роснефтегаз (контролируется государством), 8,57 % – ПАО «ФСК ЕЭС» (также контролируется государством через ПАО «Россети» – пример косвенного контроля для целей уголовного закона), 29,56 % – группе «Интер РАО Капитал», а 34,24 % находилось в свободном обращении²¹. На первый взгляд, государство не контролирует 50 % голосов на общем собрании акционеров, обладая лишь 36,2 % голосов в совокупности. Однако на годовых собраниях акционеров в 2019–2020 гг. в ПАО «Интер РАО» в голосовании не принимали участия квазиказначейские акции, т. е. 29,56 %, принадлежащих группе «Интер РАО Капитал». Соответственно, даже номинально государство обладало при такой ситуации более чем 50 % голосов на общем собрании акционеров, поскольку в нем максимально могли принять участие только 70,44 % голосующих акций²², ²³.

Установление контроля государства за принятием решений на общем собрании может осуществляться через анализ принятых решений и их соответствие так называемым «директивам» государства (п. 2 Положения об управлении находящимися в федеральной собственности акциями акционерных обществ и использовании специального права на участие Российской Федерации в управлении акционерными обществами («золотой акции»), утвержденного постановлением Правительства РФ от 3 декабря 2004 г. № 738, и приказ Росимущества от 26 июля 2005 г. № 228 «Об упорядочении деятельности Федерального агентства по управлению федеральным имуществом в сфере корпоративного управления»).

Хозяйственное общество становится «государственным» для целей применения п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ с момента первого общего собрания, в связи с которым может быть установлен контроль государства за более чем 50 % голосов, и остается таковым вплоть до очередного или внеочередного общего собрания, на котором такой контроль исчезает. Это также создает определенную нестабильность уголовно-правового статуса хозяйственного общества (т. е. в одном «годовом сезоне» оно может подпадать под гл. 30 УК РФ, в другом – уже под гл. 23 УК РФ), однако таково решение законодателя.

По логике закона, с утратой государством контроля в отношении 50 % голосов хозяйственное общество (если, конечно, в отношении его нельзя установить действие п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ по иному основанию) возвращается в орбиту преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях, предусмотренных гл. 23 УК РФ. В связи с этим возникает интересный уголовно-правовой вопрос, связанный с действием уголовного закона во времени и обратной силой закона. Если, допустим, управленец в «государственном» хозяйственном обществе совершил должностное преступление, а к моменту рассмотрения дела в суде общество утратило таковой статус, подлежат ли его действия переквалификации на более мягкие нормы гл. 23 УК РФ? Ответ на этот вопрос при всей его кажущейся странности, скорее всего, положительный: применима обратная сила уголовного закона, возникающая здесь ввиду своего рода изменения бланкетного признака состава преступления²⁴. Противоположная ситуация, соответственно, невозможна ввиду запрета придания обратной силы более строгому уголовному закону.

Второй вариант связан с возможностью Российской Федерации, субъекта Федерации или муниципального образования назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и (или) более 50 % состава коллегиального органа управления²⁵. Этот вариант носит также фактический характер, предполагая анализ состоявшегося в прошлом назначения (избрания) органов управления хозяйственного общества²⁶.

Одна из проблем в связи с этим вариантом заключается в том, что, с одной стороны, законодательством в хозяйственных обществах образование единоличного исполнительного органа отнесено к альтернативной компетенции общего собрания и совета директоров (а избрание коллегиального органа управления (совета директоров) – к компетенции общего собрания) и, с другой стороны, уголовный закон говорит о том, что «Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеет право назначать (избирать)…», выпуская ключевые слова «прямо или косвенно (через подконтрольных им лиц)», тогда как очевидно, что в подавляющем большинстве случаев такое назначение (избрание) возможно для государства только косвенно, через подконтрольных ему лиц.

Например, на годовом общем собрании ПАО «НК «Роснефть» 1 июня 2021 г. был избран совет директоров в составе 11 человек, и 7 кандидатов в состав совета были выдвинуты АО «Роснефтегаз» (контролируемой государством компанией, 100 % акций которой принадлежат Росимуществу). Соответственно, напрямую Российская Федерация (владеющая, к слову, 1 акцией Роснефти) не избирала (не назначала) членов совета директоров²⁷, ²⁸, ²⁹. Однако по смыслу уголовного закона она имела возможность это сделать через подконтрольное ей акционерное общество.

Поэтому системное прочтение уголовного закона в этом варианте означает, что Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеют право назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и (или) более пятидесяти процентов состава коллегиального органа управления тогда, когда единоличным исполнительным органом и (или) более чем половиной состава коллегиального органа управления назначаются (избираются) кандидаты, выдвинутые Российской Федерацией, субъектом Федерации или муниципальным образованием напрямую³⁰ или через подконтрольных им по аналогичным правилам лиц.

Как и в первом варианте, хозяйственное общество становится «государственным» для целей применения п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ с момента назначения (избрания) органов управления общества, в связи с которым может быть установлен контроль государства, и остается таковым вплоть до момента, когда назначение (избрание) и единоличного исполнительного органа, и более чем половины состава коллегиального исполнительного органа выходит из-под контроля государства³¹.

Что касается того, какой из вариантов обоснования «государственного» статуса хозяйственного общества окажется самым востребованным на практике, предположить сложно. Так, «золотая акция» – достаточно формализованный критерий, однако таких акционерных обществ не очень много. Что же касается подсчетов в первом и втором вариантах, то, как представляется, в большинстве случаев они будут вести к одинаковым следствиям (поскольку вряд ли, контролируя 50 % голосов на общем собрании, государство не сможет обеспечить избрание «своих» кандидатов в органы управления хозяйственного общества). Гипотетически можно предположить ситуацию отсутствия у государства возможности распоряжаться более чем 50 % голосов на общем собрании при сохранении у него возможности назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и совет директоров через подконтрольные организации, используя отношения уже фактического контроля. Однако в любом случае для следствия и суда оба анализируемых варианта равноправны для целей применения п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ.

При этом нужно отметить, что концепция определения контролирующего лица для целей применения уголовного закона в усеченном виде воспринята из корпоративного законодательства, где применяется для целей определения сделок, в совершении которых имеется заинтересованность³². Согласно ст. 81 Федерального закона «Об акционерных обществах» и ст. 45 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» контролирующим лицом признается лицо, имеющее право прямо или косвенно (через подконтрольных ему лиц) распоряжаться в силу участия в подконтрольной организации и (или) на основании договоров доверительного управления имуществом, и (или) простого товарищества, и (или) поручения, и (или) акционерного соглашения, и (или) иного соглашения, предметом которого является осуществление прав, удостоверенных акциями (долями) подконтрольной организации, более 50 процентами голосов в высшем органе управления подконтрольной организации либо право назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и (или) более 50 процентов состава коллегиального органа управления подконтрольной организации. Подконтрольным лицом (подконтрольной организацией) признается юридическое лицо, находящееся под прямым или косвенным контролем контролирующего лица. Поскольку контроль объективен, использование цивилистической конструкции для целей уголовного закона оправданно в плане согласования подходов в разных отраслях права. Однако негативные последствия, которые возникают вследствие применения уголовного закона, настолько существенны и критичны, что, может быть, в этой сфере нужна еще бóльшая правовая определенность, чем в сфере корпоративных отношений, т. е., иными словами, будет нелишним дальнейшее уточнение, формализация критериев отнесения хозяйственных обществ к «государственным».

Подытоживая сказанное, нельзя не признать, что Федеральный закон от 24 февраля 2021 г. № 16-ФЗ кардинально улучшил редакцию п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ в плане прояснения критериев отнесения управленцев в хозяйственных обществах к должностным лицам³³. То, насколько это обоснованно с точки зрения уголовной политики (поскольку произошло очевидное расширение пределов действия гл. 30 УК РФ по числу потенциально охватываемых ею субъектов), составляет отдельный вопрос.

Библиографический список

Есаков Г., Шиткина И., Кудрявцев В. Должностные лица в акционерных обществах: уголовно-правовое и корпоративное понимание признаков специального субъекта // Уголовное право. 2018. № 6.



Ссылка для цитирования статьи:

Есаков Г. А., Шиткина И. С. Должностные лица в хозяйственных обществах: новый подход // Уголовное право. 2022. № 1. С. 22–32.