DOI 10.52390/20715870_2022_12_3; EDN AGAQCK; УДК 343.353.1; ББК 67.408.142

Аннотация. В статье обосновываются критерии отграничения применения при превышении должностных полномочий пытки (ч. 4 ст. 286 УК РФ) от применения насилия или специальных средств (пп. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ). Анализируется практика квалификации превышения должностных полномочий и законодательное определение пытки с точки зрения ее целей и способов их достижения. Автор приходит к выводу, что указанные квалифицированные составы превышения должностных полномочий отличаются используемыми виновным приемами и методами посягательства, причиняющими потерпевшему особые физические и нравственные страдания.

Ключевые слова: превышение должностных полномочий; применение пытки; применение специальных средств; получение признания; запугивание; принуждение; причинение физических и нравственных страданий.

BORKOV Viktor Nikolaevich, Head of the Department of Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Laws, Associate Professor (borkovv@mail.ru)

Differentiation of torture from violence or the use of means of restraint in excess of official authority

Abstract. The article substantiates the criteria for differentiation of torture (Part 4 of Article 286 of the Criminal Code of the Russian Federation) from violence or the use of means of restraint (clauses «a», «b» of Part 3 of Article 286 of the Criminal Code of the Russian Federation) in excess of official powers. The practice of qualification of abuse of power and the legislative definition of torture in terms of its goals and ways to achieve them are analyzed. The author reaches the conclusion that these aggravating elements of abuse of power differ by the used methods of offense and encroachment, which inflict the victim especially strong physical and moral suffering.

Keywords: abuse of power; torture; use of means of restraint; obtaining a confession; intimidation; coercion; infliction of physical and moral suffering.

Федеральным законом от 14 июля 2022 г. № 307-ФЗ ст. 286 УК РФ дополнена в числе прочего таким квалифицированным составом, как превышение должностных полномочий, совершенное с применением пытки (ч. 4 ст. 286 УК РФ). В п. 1 примечания к указанной статье под пыткой предлагается понимать «…любое действие (бездействие), которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль либо физические или нравственные страдания, чтобы получить от него или третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера». Определение пытки как причинения физических или нравственных страданий, а также широкий перечень целей и мотивов ее применения ставит проблему отграничения преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 286 УК РФ, от превышения должностных полномочий с применением насилия, оружия или специальных средств (пп. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ).

Превышение должностных полномочий, предусмотренное ч. 1 ст. 286 УК РФ, часто выражается в принуждении субъектом, использующим авторитет своей должности, потерпевших к выполнению незаконных требований материального или иного характера, что также может причинить нравственные страдания. На возможность совершения деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 286 УК РФ, с применением пытки прямо указывает ее ч. 4. Так, за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 286 УК РФ, осужден старшина парашютно-десантной роты, который организовывал незаконный сбор денежных средств с подчиненных. «Когда ответственным по роте оставался старшина, в вечернее время, перед отбоем, в казарме для него производился сбор денежных средств. Старшина назначал военнослужащего, который строил личный состав и собирал деньги для него. Военнослужащий объявлял сумму, которую надо собрать для старшины. Суммы были разные, в зависимости от количества человек. Если военнослужащие не сдавали денежные средства, то наводили порядок в подразделении, стояли в строю после отбоя и не ложились спать»¹. Утверждать, что в приведенном примере к военнослужащим применялась именно пытка, сложно. Если следовать определению, то причиняемые пыткой «нравственные страдания» должны соответствовать уровню «сильной боли».

Пыткой не может быть признано правомерное применение уполномоченными лицами мер государственного принуждения, физической силы и специальных средств. В пояснительной записке к законопроекту о внесении комментируемых изменений обращалось внимание на преступность пытки «…вне зависимости от чрезвычайности условий (включая войну, беспорядки, чрезвычайное положение)…», на ущерб отдельных фактов применения пыток имиджу правоохранительной системы, также на крайнюю ошибочность возможного вывода о том, «…что насилие, жестокость и несправедливость являются естественными вещами, а их применение необходимо для социально значимых целей»². В. А. Уткин, анализируя международные правовые акты и Конституцию РФ, в которых речь идет о насилии, отмечает, что «…Конституция России, вводя этот термин и запрещая как таковое, юридически приравнивает его к пытке, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению»; далее автор, обращая внимание на возможность законного применение силы, пишет: «приравнивать всякое принуждение, преднамеренное применение силы («насилие») к пытке нет никаких оснований»³. Пыткой может быть признано только незаконное насилие, не является таковой «…причинение физических или нравственных страданий, которые возникают в результате правомерных действий должностного лица или другого лица либо неизбежно сопряжены с такими действиями» (п. 2 примечаний к ст. 286 УК РФ).

Незаконное насилие, применяемое должностными лицами к зависимым от них потерпевшим в связи с осуществлением своих функций, всегда причиняет последним физические и нравственные страдания. «Любое посягательство на личность, ее права и свободы, а тем более на физическую неприкосновенность, – отмечает Конституционный Суд РФ, – является одновременно и посягательством на человеческое достоинство, поскольку человек становится объектом произвола и насилия. С учетом этого государство обязано предусмотреть меры предупреждения общественно опасных деяний… приняв к сведению тяжесть и степень распространенности… выбрать ту или иную конструкцию состава правонарушения, установить признаки противоправности деяния…»⁴. В исследуемом аспекте соблюдение требования формальной определенности уголовного закона предполагает такую правовую форму дифференциации ответственности за совершение превышения должностных полномочий с применением насилия, специальных средств (пп. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ) или пытки (ч. 4 ст. 286 УК РФ), которая бы позволила разграничивать эти деяния.

Пониманию пытки как конструктивного признака состава, описанного в ч. 4 ст. 286 УК РФ, будет способствовать ее толкование именно в контексте превышения должностных полномочий как деяния, усугубляющего и без того явное посягательство виновного на личность, общество и государство. Как было показано, пытка может состоять в применении физической силы или специальных средств, поэтому составы, описанные в пп. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, являются альтернативно-общими нормами по отношению к ч. 4 ст. 286 УК РФ. Об этом свидетельствует, в частности, выбранная законодателем юридическая форма дифференциации ответственности: «деяния, предусмотренные частями первой, второй или третьей настоящей статьи, совершенные с применением пытки». Именно по указанным общим нормам квалифицировалось превышение должностных полномочий с применением пытки до внесения комментируемых изменений в ст. 286 УК РФ.

Специфика пытки состоит в том, что ее субъект не просто фактически, а намеренно, с прямым умыслом⁵ причиняет потерпевшему сильную боль либо физические или нравственные страдания, требуя признания, желая наказать, запугать, принудить потерпевшего к чему-либо или по мотивам его унижения и дискриминации.

В первом приближении может сложиться впечатление, что в отличие от «обычного» насилия, которое применяется субъектом для незаконного решения стоящих перед ним задач, пытка – это причинение особых страданий потерпевшему, которые даже в представлении виновного явно выходят за пределы, «необходимые» для достижения результата, связанного со служебной деятельностью. Но практике известны случаи, когда общественно значимые цели, например раскрытие особо тяжких преступлений, субъекты пытались достигать путем применения пытки. Поэтому не отрицается значение указанных в определении пытки целей ее применения, однако ключевое значение имеет желание виновного причинить страдания потерпевшему, а не допустить и фактически применить их.

Любое незаконное насилие является посягательством на человеческое достоинство и актом произвола. Именно мерой такого произвола и унижения человека пытка отличается от «простого» должностного насилия. Пытка представляет собой явно избыточное насилие, которое очевидно выходит за пределы мнимой «целесообразности», даже для достижения противоправного или ложно понимаемого «общественно полезного» результата. Подобным образом убийство – это всегда проявление жестокости, но при совершении убийства с особой жестокостью намерения и действия преступника не ограничиваются причинением смерти потерпевшему. Особая жестокость проявляется в реализуемом желании причинить особые страдания потерпевшему, применить пытку, истязания или глумление над жертвой (нанести большое количество телесных повреждений, использовать мучительно действующий яд, сжечь заживо и т. д.)⁶.

Особая жестокость при совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 131 УК РФ, не является необходимой для того, чтобы сломить сопротивление потерпевшей и совершить насильственный половой акт, это чрезмерные пытки, истязание, глумление над ней, причинение особых страданий в процессе совершения изнасилования⁷. Подобным образом и преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 286 УК РФ, представляет собой не просто явный выход субъекта за пределы предоставленных ему полномочий, а совершенный с осбой жестокостью и глумлением над человеком и его правами.

«Термин “пытка”, используемый в международно-правовых актах, в правоприменительной практике ассоциируется как синоним слова “мучение”, “страдание”, когда причиняются психические или нравственные муки, поэтому не любые действия в виде побоев или иных насильственных действий органами уголовного преследования признаются пытками»⁸.

Так, стремлением унизить потерпевшего путем причинения ему физических и нравственных страданий, явно неадекватных совершенному проступку, руководствовались превысившие свои должностные полномочия сотрудники полиции Ч., Р. и Д. После того, как гражданин «закурил, находясь в отделении полиции в камере для административно задержанных, Ч. вывел его из камеры, а Р. и Д. положили на пол, принесенной Д. веревкой Ч. и Р. связали ему ноги и руки за спиной, привязали руки к ногам и повесили потерпевшего на ручку двери камеры, затем Ч. дважды ударил его электрошокером в область ягодицы, Р. и Д. также нанесли ему несколько ударов, через некоторое время его развязали, а сокамерники затащили его в камеру»⁹.

При применении пытки присущая для преступления, предусмотренного ст. 286 УК РФ, связь действий субъекта с его обязанностями по должности проявляется в стремлении виновного подменять решение служебных задач демонстрацией превосходства над лицами, которые попали в сферу его властной деятельности, и издевательством над ним. После того, как результат служебной деятельности виновного достигнут, пытка применяется по мотиву мести. Так, сотрудник патрульно-постовой службы полиции после задержания лиц, совершивших правонарушение и доставления их в отдел внутренних дел, «осознавая, что противоправные действия М.К. и К.Г. уже пресечены и он не имеет права на применение в отношении них специальных средств, на почве личной неприязни, превышая свои должностные полномочия… применил электрошоковое устройство… в отношении М.К. и К.Г., произведя 4 электроразряда по правому бедру М.К. и 8 электроразрядов по спине, правому и левому бедру К.Г. В результате умышленных преступных действий Шевченко В.А. М.К. были причинены физическая боль и электрометки»¹⁰.

Превышение должностных полномочий с применением пытки может выступить в качестве неадекватной реакции на заявление гражданина о своих правах и представлять собой глумление не только над потерпевшим, но и над его правами. Насилие в таком случае мотивировано стремлением запугать, наказать потерпевшего за якобы проявленное неуважение к должностному лицу, стремлением продемонстрировать свое превосходство. Например, после отказа гражданина со ссылкой на ст. 51 Конституции РФ подписывать составленный в отношении него протокол об административном правонарушении, сотрудник полиции, «не имея законных оснований, явно превышая свои должностные полномочия… подошел к сидящему на скамейке потерпевшему, поднял его на ноги и бросил на пол, после чего придавив лежащего на полу потерпевшего массой своего тела, с достаточной силой применил в отношении него боевой прием борьбы – загиб правой руки за спину. В результате вышеуказанных противоправных действий… потерпевшему были причинены следующие телесные повреждения… кровоподтеки правой верхней конечности, ссадины правой верхней конечности, левой нижней конечности, не причинившие вред здоровью… закрытый перелом диафиза правой плечевой кости со смещением отломков, причинивший тяжкий вред здоровью»¹¹.

Пытка, применяемая должностным лицом для облегчения, с его точки зрения, выполнения служебных обязанностей, представляет собой не просто незаконное насилие, выходящее за рамки допустимых в подобных случаях, мер принуждения, а характеризуется издевательством, глумлением, стремлением причинить особые физические страдания потерпевшему. За совершение преступления, предусмотренного п. «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, осужден Голубенко, который применил электрошокер к находящемуся рядом со своей квартирой в нетрезвом состоянии Г.С.Н. Последний показал, что около часа ночи приехал от своих родственников, вместе с которыми употреблял спиртные напитки, домой. Не обнаружив ключей от своей квартиры и мобильного телефона, стал стучать в дверь своей соседки Щ. Однако соседка дверь ему не открыла.

Примерно через 30 минут на лестничную площадку поднялись двое мужчин (М.М.С. и Голубенко), одетые в форменное обмундирование сотрудников полиции, с ними была девушка в гражданской одежде (Л.К.И.). Подойдя к нему, Голубенко сказал: «Вставай», на что он ответил, что не может встать, после чего Голубенко нанес ему один удар носком своей ноги в область ступни правой ноги. Данное действие сотрудника полиции было оскорбительным, поэтому он (Г.С.Н.) сказал Голубенко, что он не собака, не надо его пинать. Голубенко сказал: «Может, прокатимся в отдел полиции?». Потерпевший ответил, что встать не может, поскольку находится в нетрезвом состоянии, на это Голубенко сказал: «Ты у меня сейчас побежишь». После этого Голубенко быстро достал своей правой рукой электрошокер и неожиданно сразу же нанес удар поражающим элементом электрошокера в область голени правой ноги, а затем сразу же еще один удар электрошокером в область бедра правой ноги, отчего он (Г.С.Н.) испытал сильную физическую боль. Он сказал Голубенко, чтобы тот не бил его электрошокером, так как у него больное сердце, на что Голубенко ничего не ответил и опять нанес два удара поражающим элементом электрошокера в правую половину грудной клетки, держал электрошокер долго, не менее трех секунд, отчего он (Г.С.Н.) вновь испытал сильную физическую боль. Также он почувствовал сдавленность в груди, ему стало тяжело дышать, и он завалился на левый бок¹². В приведенном примере действия полицейского мотивированы не столько желанием удалить нетрезвого человека из подъезда, сколько желанием продемонстрировать свое мнимое превосходство, допускающее произвол – причинение потерпевшему сильной боли без каких-либо оснований.

Применяемое при превышении должностных полномочий насилие (п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ) в сознании должностного лица направлено на исполнение им своих обязанностей явно незаконными методами, но в отличие от пытки у виновного отсутствует желание причинить особые физические и нравственные страдания потерпевшему. За совершение преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ, осужден участковый, который после сообщения несовершеннолетних о якобы примененном к ним насилии со стороны пожилой женщины, не сообщая ей причину и цель обращения, потребовал следовать за ним. После того, как женщина, «дезориентированная действиями участкового», схватилась за ручку двери подъезда, сообщила, что в вечернее время она в домашней одежде и находится в преклонном возрасте, участковый с применением физической силы пытался оттащить ее от двери, а затем уже в квартире у потерпевшей «с силой схватил… за правую руку и применяя физическую силу, резко выкрутил ее назад, чем причинил потерпевшей физическую боль и нравственные страдания»¹³.

Путем превышения должностных полномочий с применением насилия, а не пытки, пытался повысить исполнительскую дисциплину командир роты, который, «будучи недовольным невыполнением матросом… указаний по оформлению служебных документов и желая посредством неуставных насильственных мер воздействия добиться от данного подчиненного исполнительности, нанес ему несколько ударов кулаком по телу, причинив ему физическую боль и моральный вред»¹⁴. В приведенном примере командир роты явно вышел за пределы предоставленных ему полномочий, но обстоятельства содеянного не свидетельствуют о наличии у виновного умысла на причинение подчиненному особых физических и нравственных страданий, а также о желании изощренно унизить потерпевшего.

По той же причине отсутствуют признаки пытки в действиях военнослужащего, который, «являясь начальником для М. по своему служебному положению и воинскому званию, находясь в комнате для сушки обмундирования, расположенной на 1-м этаже казарменного помещения… будучи недовольным тем, что М. игнорирует его команды поторопиться на построение…нанес потерпевшему 2 удара ладонями по ушам, причинив ему физическую боль, нравственные страдания и телесное повреждение, квалифицирующееся как легкий вред здоровью»¹⁵.

Отсутствуют признаки пытки в действиях старшего оперативного уполномоченного уголовного розыска, который применил насилие к лицу, задержанному за совершение административного правонарушения, когда последний во время остановки на железнодорожном переезде вышел из перевозившего его автомобиля и отказался туда возвращаться. Виновный «вышел из служебного автомобиля, препроводил потерпевшего к задней пассажирской двери, где незаконно применил к последнему физическую силу, а именно умышленно нанес не менее трех ударов своей правой ногой в область тела и нижних конечностей, не менее шести ударов кулаком правой руки в область головы потерпевшего. В результате превышения должностных полномочий Капошко А. В. потерпевшему причинены физическая боль, нравственные страдания и телесные повреждения: перелом нижней челюсти в области угла слева, повлекшие причинение средней тяжести вреда здоровью… как показал Капошко А. В., «силу применил уже тогда, когда опасался за жизнь потерпевшего, за свою и за нарушение работы железнодорожного транспорта»¹⁶.

В приведенном примере несмотря на интенсивность примененного насилия причинение физических страданий не являлось приоритетной целью виновного – сотрудник уголовного розыска незаконными действиями стремился принудить потерпевшего выполнить свое законное требование.

В определении пытки (п. 1 примечаний к ст. 286 УК РФ) законодатель указывает на цели ее применения: получение сведений, признание, запугивание, принуждение или дискриминация, а также на способ достижения перечисленных целей – причинение лицу сильной боли, физических или нравственных страданий. В тех же целях субъектом, превышающим должностные полномочия, могут применяться «обычное» насилие и специальные средства (пп. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ). Отличие состоит в способе совершения преступления. При превышении должностных полномочий, совершенном с применением насилия или специальных средств (пп. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ), виновный избирает методы, не свидетельствующие о желании причинить особые страдания потерпевшему.

Пытка, напротив, представляет собой умышленное причинение физических и психических страданий, носящее характер глумления над человеком. Пытка – это достижение результата или мотивированное желанием подчеркнуть свое мнимое превосходство издевательство, мстительное проявление низости, абсолютное отрицание ценности личности потерпевшего, стремление унизить его в собственных глазах и в глазах других людей.

При квалификации действий лица по ч. 4 ст. 286 УК РФ должен быть доказан умысел субъекта на причинение потерпевшему сильной боли, физических или нравственных страданий. Решая вопрос о направленности умысла виновного на применение пытки, следует исходить из совокупности всех обстоятельств превышения должностных полномочий и учитывать способ, интенсивность и мотивы применения насилия или специальных средств. О причинении должностным лицом потерпевшему особых физических и нравственных страданий, которые заведомо для виновного являлись пыткой, будут свидетельствовать, в частности, нанесение большого количества ударов и иное причинение сильной боли, имеющие характер истязания и глумления над жертвой, мотивированные желанием продемонстрировать свое мнимое превосходство и обесценить значение личности и прав потерпевшего.

Библиографический список

Улитин И. Н. К вопросу о «персональной» криминализации пыток и содержании их субъективной стороны // Общество: политика, экономика, право. – 2020. – № 5.


Уткин В. А. Некоторые проблемы конституционных оснований публично-правовой ответственности (статья вторая) // Вестник Томского института повышения квалификации работников ФСИН России. – 2022. – № 1.


Шушикова Г. Н., Кемали Е. С., Ажибаев М. Г. Вопросы противодействия пыткам в Казахстане // Вестник Академии правоохранительных органов при Генеральной прокуратуре Республики Казахстан. – 2020. – № 3.

Ссылка для цитирования статьи:

Борков В. Н. Отграничение пытки от применения насилия или специальных средств при превышении должностных полномочий // Уголовное право. 2022. № 12. С. 3–9.


Cтатья поступила в редакцию 01.08.2022, принята к публикации 10.10.2022.